Слова художника прозвучали как жестокая насмешка:
— Мы ждем кого-то еще?
Вивьен, сбитая с толку, посмотрела на Джио. Он не сводил глаз с художника.
— Да, — произнес он. — Она сейчас спустится.
О нет, — подумала Вивьен. — Нет, нет, нет.
— Отлично, — сказал мужчина, раскладывая кисти и распаковывая мольберт. Он натянул первый холст. — Тогда можем начинать.
— Джио, — наконец Вивьен решилась заговорить. — Можно тебя на пару слов?
Он не хотел нового скандала, поэтому вышел за женой в холл.
— Это Изабелла, не так ли? — Вивьен выглядела оскорбленной. — Это она.
Глаза Джио были пусты. Один черный, другой зеленый — словно принадлежащие двум разным людям. Она не понимала, что происходит, — может быть, он хочет ее наказать? Привычки играть с ней, как это делала Изабелла, дразня и подталкивая, пока она не почувствует себя загнанной в угол, у него не было. Он сразу нанес сокрушительный удар.
— Это и ее дом тоже, знаешь ли.
Вивьен дрожала:
— Я не понимаю.
Но она все прекрасно понимала.
— Мой дядя оставил его нам двоим.
Он что, наслаждается происходящим? Неужели он просто хотел нанести ей ответный удар?
— Половина этого поместья принадлежит Белле. По праву рождения.
— Я думала, это место принадлежит нам, — сказала она. — Тебе и мне. Я думала, это наш дом.
Вивьен понимала, как звучат ее слова. Она не хотела показаться избалованной выскочкой, но знала, что выглядит именно так: величие Барбароссы не имело к ней никакого отношения, в отличие от Джио и Беллы, она была здесь не более чем гостьей.
— Ты устраиваешь сцену, — ответил он.
Почему он издевается над ней? Она смотрела на мужчину в надежде на понимание, но не могла понять.
— Вы с Изабеллой — единственные владельцы Барбароссы, — прошептала она. — Адалина и Сальваторе работают на вас. Не на меня. Я здесь никто.
— Прекрати, — бросил он, словно окатив ее ледяной водой в попытке затушить вспышку гнева. — Белла едва ли претендует на замок. Она живет своей жизнью. Некоторые женщины ведут себя и похуже. Так что, можешь считать, тебе повезло.
Это было слишком.
— Повезло? — У нее перехватило дух. — Ты сказал, повезло?
Джио сунул руки в карманы.
— Повезло разделить жизнь с женщиной, которая пытается ее разрушить? Повезло делить с ней своего мужчину? Повезло бороться за жизнь своего малыша, после того как она попыталась нас убить?
В ответ он ничего не сказал. Только грустно на нее посмотрел. Взгляд прожигал ее насквозь. В нем было что-то похуже, чем просто грусть, — разочарование, жалость.
— Мне не повезло, — прошипела Вивьен, безуспешно пытаясь скрыть ссору от художника, который по другую сторону двери точно все слышал. Все рушилось. Рушилось, рушилось, рушилось, и все из-за этой дряни. — Единственная причина, по которой она не показывается мне на глаза, — она знает, что натворила, — заявила Вивьен. — Она знает, и я знаю. Ты единственный, кто этого не знает.