– Конечно.
Но я не собираюсь на неё давить. Я легонько провожу пальцем по руке Бет и готов поклясться, что она придвинулась ко мне ближе. Как бы я хотел поцеловать её прямо сейчас. Но не тем поцелуем, от которого оживёт её тело. А таким, который покажет ей, насколько мне не всё равно, поцелуем, в котором отзовётся моя душа.
Бет поднимает голову, и я убираю руку. Ей нужна свобода – значит, мне придётся научиться давать ей свободу.
– Хреново мы с тобой встречаемся, – говорит она.
Я фыркаю. Хреново. Я думал выбрать момент и за ужином вручить ей то, что привёз с собой. Но чему Бет успела меня научить, так это тому, что лучшее – враг хорошего, а подходящий момент никогда не наступает. Поэтому я сую руку в карман, вытаскиваю полоску атласа и кручу ею перед Бет.
– Это мой подарок. Я хотел, чтобы ты сказала «ах!».
Бет смаргивает, потом медленно наклоняет голову влево, не сводя глаз с ленточки. Как парни это делают? Как они дарят подарки девушкам, к которым неравнодушны, и не сходят с ума? Я хочу поразить её настолько, чтобы она осталась на выпускной бал, но ещё больше… я хочу этим подарком доказать, что знаю её, что вижу нечто большее, чем чёрные волосы, пирсинг и рваные джинсы. Я вижу её настоящую – вижу Бет.
– Ты купил мне ленточку, – шепчет она. – Откуда ты узнал?
У меня пересыхает во рту.
– Я видел твою детскую фотографию в кабинете Скотта, и ты сама говорила… тогда, в амбаре.
Её как загипнотизировали.
– Ленточки, – произносит она далёким, отрешённым голосом. – Я и сейчас люблю ленточки.
Плавным, медленным движением Бет протягивает мне руку.
– Завяжи мне.
– Я парень. Я не умею завязывать девочкам бантики.
Бет улыбается озорной улыбкой.
– Просто повяжи мне на руку. Ты, может, не заметил, но я давно не ношу бантики.
Я обматываю длинную атласную ленту вокруг её запястья, с трудом завязываю более-менее приличный узелок, а потом набираюсь смелости и спрашиваю:
– Ну что, ах?
Её молчание меня убивает.
– Да, – отвечает она, замявшись, – ах.
Бет награждает меня редчайшим подарком: её голубые глаза нежны, как море, а улыбка безмятежна, как небеса.
– Поехали ужинать? – спрашиваю я.
Выражение её лица становится чересчур невинным. Она прикусывает нижнюю губу, и я не могу оторвать взгляд от этих губ. Мне невыносимо хочется ещё раз попробовать их на вкус. Где-то глубоко в сознании звенит тревожный звоночек, но мне плевать. Я сделаю всё что угодно, лишь бы она всегда смотрела на меня вот так, как сейчас.
– Вообще-то, – говорит Бет, – у меня есть другая идея.
Отъехав на два квартала от супермаркета, мы оказываемся на несомненной территории уличных банд. Я слышал сплетни насчёт южной части города, но никогда им не верил. Мне казалось, это всего лишь городские страшилки, о которых болтают девчонки на своих пижамных вечеринках. Я сотни раз бывал с друзьями на главных улицах этого района. Ел в ресторанах фастфуда, ужинал с родителями в солидных заведениях. Мне и в голову не приходило, что за красивыми фасадами и ухоженными лужайками вдоль главных улиц лежит мир одинаковых домов-коробок и эстакад, расписанных граффити.