-Как пить дать, Асгеры! - крикнул Эннин. - Нужно торопиться! Где Эльферос?!
-Да здесь я, чего разорались? - ответил Эльф, выныривая откуда-то из-за изгиба стены.
-Все внутрь! - скомандовал я. -Эй дружок, хочешь жить - не отставай!
Псинка, застывшая неподалеку от храма рванула ко мне, словно все это время дожидалась именно такой команды. Металлическая туша пронеслась мимо меня и исчезла в темноте дверного проема, откуда тут же послышалась приглушенная ругань Эннина.
-Хм, дружок... ну пусть будет Дружок! - весело произнес я.
Храм встретил нас темнотой и прохладой. Воздух здесь был очень сухим, будто бы в помещении без остановки работали кондиционеры, хотя движение воздуха отсутствовало напрочь. Стоило нам только оказаться внутри, как дверь наглухо закрылась, оставив нас в полной темноте посреди неизвестного пространства.
-Рискну спросить, и что теперь? - осведомился Эльферос.
И словно в ответ на его вопрос, храм начал оживать.
Пол под нами едва ощутимо завибрировал и помещение залил приятный серебристый свет, открывая тайны храма, покинутого тысячелетия назад. Несмотря на исполинские размеры, внутри находился один единственный зал без видимых выходов куда-либо еще. На стенах и под потолком работали какие-то причудливые механизмы и если прислушаться хорошенько, можно было услышать гулкое утробное гудение, словно где-то неподалеку располагался огромный мейнфрейм или какой-нибудь цех. Плиты у оснований стен пришли в движение, сменяя друг друга, поворачиваясь и составляя различные узоры. Но это было не главное. Прямо напротив нас, словно выросший в стену, стоял трон размером намного превышающий любой из виденных мною ранее, а на троне сидела женщина-титан, полностью облаченная металл. Она не просто носила доспехи, она сама была доспехом, вся целиком от кончиков пальцев до тонких посеребренных губ. Ростом она превосходила меня как минимум вдвое, а то и втрое. К ее телу тянулись бесчисленные провода и трубки, окутывая даму так плотно, что я сомневался сможет ли она подняться даже если проявит признаки жизни. Все ее тело покрывала искусная гравировка из рунической вязи и причудливых узоров. И тут, словно выходя из тысячелетий анабиоза, она подняла голову, стряхивая с себя толстый слой вековой пыли. Глаза ее зажглись голубым огнем, по телу пробежали всполохи электрических разрядов. Она повернула к нам свое обрамленное металлом лицо, и я почувствовал на себе пристальный взгляд, нацеленный куда-то внутрь меня, просвечивающий насквозь мою аватару. Кажется, мы успешно завладели вниманием местной элиты. Я просканировал ожившую реликвию и полностью утвердился во мнении, что передо мной была сама Медея, причем я не мог распознать ее ранг и статус, наверняка что-то божественное или очень близкое к этому.