Красивые бутылки, живительное вино, располагающая обстановка: Динстон живо повеселел.
— Великий брат, великий магистр, мы всё сделаем, как требуется. Китай будет мирной страной.
— Смелое заявление. А что вы скажете, молчаливый Хьюз?
— То же самое, великий брат. Мне нравится эта идея. Сложностей не вижу, если только она, я имею в виду супругу Мао, напрочь, не откажется встречаться с иностранцами.
— Вот здесь и очень важен для выполнения нашей операции министр-советник. Он сыграет роль и провокатора, и связующего звена. Брат Динстон с ним встретится, поговорит, и, думаю, всё будет в рамках задуманного.
— Дай бог. Но, советник очень хитрая лиса. Влиятелен, но сам себе на уме. Мы же не знаем, какие у него планы строятся после кончины Председателя.
— Планы у него одни: выжить и остаться в теме.
— Но жена Мао может ему многое наобещать.
— Может.
Магистр открыл небольшую папку с бумагами.
— По нашим последним данным: советник, есть племянник самого Мао. Значит: жена Мао и сам советник друг друга знают. Пока мы не слышали, чтобы племянник входил в группу Цзян Цин. Опять же, это значит, что советник ещё не определился. Вполне, может быть, что они не импонируют друг другу. И, поэтому, вам, братья, уже пора лететь в Гонконг, где встретитесь с генералом МакКинроем, и там определитесь в деталях. Время не терпит промедления, братья.
Братья выпили ещё по полному бокалу золотистого, закусили шоколадом и два бравых полковника, вежливо откланявшись, весело покатили на чёрном лимузине к пристани. В автомобиле Динстон, немного помутневшим взором, говорил Хьюзу.
— Прикинь, полковник, а мы, ранее, так хотели ликвидировать этого выскочку, сэра МакКинроя. И вот, как всё со временем переворачивается. А ещё раньше этого пацана монаха так стремились уничтожить, что у меня даже мозги ломило от напруги, злобы и бессилия. Кто бы знал. Три года мы его преследовали, какие только силы, группы, организации были привлечены для этого. Какие деньги. И что? Всё стало на какие-то мощные, прямые рельсы: и даже мы с тобой знаем теперь, что делать, и для чего мы работаем в самой мощной секретной конторе. Я себя сейчас такой пешкой мелкой чувствую, что даже сам не свой. Вот наша работа: не знать кто мы, зачем мы, для чего мы, но исполнять то, не зная что. Поэтому, все наши неудачи и просчёты оказались ранее заложены в общую структуру выполнения миссий. И всё к месту. А мы головы ломали, волновались, нервничали. Как оказалось, зря.
Динстон мудрёно, ностальгически замолчал. Выпил вина. Хьюз тоже, вспоминая не давнее прошлое, молчал. Динстон хмелел, становился разговорчивее.