Он остановился. Рульфо сделал то же самое. Кусты вокруг словно несли на себе печать потустороннего мира: черные силуэты в стиле бонсай, шедевры садового искусства.
– Вам приснился в высшей степени странный сон, под его воздействием вы отправились в тот дом, отыскали фигурку, а потом девушка заменила ее на другую, которую она сама изготовила, и обвела тебя вокруг пальца… Так было дело?
Рульфо кивнул. Говорить о Ракели казалось ему бессмысленным, но тут в голове мелькнула мысль, что ответы они уже знают. И единственное, что они хотят проверить, задавая эти вопросы, так это прощупать, насколько он готов к сотрудничеству.
– У тебя не сложилось впечатления, что девушка резко изменилась? Ты не подумал, что она уже другая?
– Да. При нашей второй встрече она показалась мне не такой.
– Выше? Ниже? Полнее?
– Взгляд. У нее был другой взгляд. И как она себя вела. Более… более решительно.
– Это важно, – подбодрил его Сесар. – А что потом?
Рульфо рассказал о смерти Патрисио и о ее желании пуститься в бега.
– А Лидия Гаретти вам больше не снилась?
– Нет, – наудачу ответил он, и ему показалось, что Сесар (или кто бы там не прятался за обликом Сесара) обмана не заметил.
– Видел ли ты, чтобы Ракель когда-нибудь использовала поэзию?
– Нет, ни разу.
– Ты ведь понимаешь, о чем я? Имеются в виду стихи власти.
– Я знаю, о чем ты, но у меня сложилось впечатление, что она ничего об этом не знает.
– А откуда же в таком случае ей так много известно об этой фигурке?
– Не знаю. Я и не говорил, что ей что-то о ней известно.
Внезапно Сесар широко раскрыл глаза. Они казались только что отполированными – два раскрашенных мраморных шарика, напомнившие Рульфо глаза девочки.
– Даже и не думай обманывать, – мягко проговорил Сесар. – Нет-нет-нет, ни в коем случае. Это может оказаться большой ошибкой, Саломон. Они читают в твоем сердце. Разлагают тебя на слова и читают по тебе. Каждый из нас – для них всего лишь стихи.
– А почему тогда они не могут получить информацию о том, что интересует их больше всего? – спросил Рульфо, не отводя взгляда.
– Потому что они не ясновидицы. То есть да, и это тоже, но в очень скромных размерах. Есть лакуны, которые они не в силах заполнить, фрагменты тишины, которые им недоступны…
– Значит, они не столь могущественны, как я о них думал.
– Видишь ли, дорогой мой, они еще могущественнее, чем ты можешь себе представить, но они видят все по-другому – не так, как мы. Их видение логично, а твое – эмоционально. Ты чувствуешь, а они понимают. Ты замечаешь только кирпичи, а они проектируют дом и живут в нем.