Маяк - смотри! (Ботева) - страница 20

— А ну, займитесь работой, товарищи моряки!

Это тоже не очень-то помогло. Люди по-прежнему стояли, глаза так же бегали. Капитан задумался, молча взял щётку и принялся драить палубу. Обычно драение палубы помогает думать (и это тоже можете проверить сами). Глаза моряков переключились с чаек на уборщика. Потом он стал в одиночку ставить паруса. Первым не выдержал и начал помогать штурман, а через три минуты вся команда делала привычную работу — вела корабль по курсу.

— Слушай мою команду сюда! — снова крикнул капитан. Он чуть сдерживал улыбку, едва не смеялся от радости. Моряки столпились вокруг него. — Наш ценный груз пропал! — чуть не подпрыгивал от счастья капитан. — Но это ничего! Мы всё равно нарушили все сроки поставки! Мы! Идём! Домой!

Вот когда начались долгожданные ликование, восторг и радость! Моряки подхватили своего капитана на руки, сделали три круга по палубе и вдруг бросили его в море. Потом дружно крикнули:

— Человек за бортом! — и попрыгали в воду. На корабле остался только рыжий Эдвин. Хоть он и был старым приморским волком, но не все корабельные традиции были ему знакомы.

Матросы выбрались из воды и забегали по всему кораблю, наводя порядок. Давно на «Антонии и Сладкой Н.» не блестел так якорь, не была такой чистой палуба! В два счёта всё встало на свои места, а сами матросы нарядились в парадную форму — по данным капитана, до дому они доберутся не позже чем через каких-то семь часов! Нужно было ещё приготовить подарки своим родным — у кока в кармане оказались семена необычных растений, которые он собрал на чужих берегах, первый помощник капитана соскрёб с якоря налипшие лишние ракушки. Штурман вымел из шлюпки чужеземный песок и положил его в футляр от компаса — что это должно было означать, непонятно. Один матрос снял кроссовку прямо с ноги Эдвина — на память. А вперёдсмотрящий забрался на мачту и начал фотографировать чаек — он каждый раз привозил своей маме их фотопортреты. Остальные ограничились тем, что привели себя в порядок, почистили зубы, вымыли за ушами.

— Почта за бортом! — вдруг крикнул сверху вперёдсмотрящий. Прямо по курсу к кораблю приближалась закупоренная бутылка с письмом.

Рыжая Эльза почти поправилась. Сыпь пропала, веснушки вернулись на свои места, коленки перестало саднить. Никто, глядя на девочку, не мог бы сказать, что ещё недавно у неё были опухшие глаза. Словом, она выздоровела, только говорила очень тихо и настроение было такое, что… Оно куда-то пропало. Эльзе ничего не хотелось — ни гулять, ни читать словарь, ни гладить по спине Кулик-Сороку. Она даже забыла, что каждый вечер должна зажигать фонарь. К счастью, кроме неё на маяке было много людей, и уж об этом-то они позаботиться могли.