Оскорбленный доброволец шагнул к ней.
– Послушай, ты... – начал было он. Напарник остановил его, схватив его за рукав:
– Брось, Ленни. Малыш наложил в штаны, и что с того? А свяжешься с этой девчонкой – не успеешь оглянуться, как будешь доказывать в суде, что это не было сексуальным домогательством.
– Да я скорее буду домогаться овцы, – ответил Ленни достаточно громко, чтобы его услышала нянька.
– Охотно верю, – бросила она, снова роняя журнал на лицо.
– Оставь, Ленни. Оставь!
Мусорщики-добровольцы наполнили и выбросили в бочку на пляже еще два мешка; потом они положили совки на плечи и отправились домой – помыться и выпить по рюмке.
Существо лежало на песке, над водой виднелись только его глаза и нос.
Большинство живых тварей исчезло: ужасный шум, громом отдававшийся в его барабанных перепонках, растаял, превратившись в отдаленный фон. Остались только двое, от которых не поступало сигналов угрозы, и датчики опасности у существа молчали.
Но мучительно манящий запах, густой поток плотских ароматов сохранился – сильней, чем когда бы то ни было, и источник его находился как никогда близко.
Существо медленно продвинулось вперед, цепляясь когтями и подтягиваясь. Жабры быстро смыкались и размыкались, энергично прокачивая воду – у поверхности она была бедна кислородом и загрязнена нечистотами.
Наиболее ощутимый запах добычи тянулся от непонятного предмета, стоявшего рядом с живыми созданиями.
Способности существа принимать решение оставались примитивными, чувство выбора – неразвитым. Оно жаждало всего, но приходилось выбирать что-то одно.
Потом внезапно в мозгу у него словно разрушили стену: существо получило послание, говорящее о том, что оно может получить все. Нужно только решить, с чего начать.
Усилием воли существо закрыло жабры, поднялось на мощных руках и прыгнуло вперед.
Девушка заснула, хотя не имела права, – она совершила самый страшный грех для няньки с двухлетним малышом, играющим у воды. Сон был легок, его глубины хватило только, чтобы впустить неясную мечту: принцесса Диана просит ее разделить с ней комнату и помочь присматривать за двумя малолетними принцами. Внезапно без всякого повода один из принцев закричал – точнее, завизжал.
Она села, сбросив с лица журнал, и оглянулась в поисках Джереми.
Ребенок сидел на песке, там же, где и раньше; девушку словно окатило волной облегчения.
Джереми орал, откинув назад голову, с разинутым ртом и закрытыми глазами, – и она слишком хорошо знала детей, чтобы понять: рев не от злости или ярости, а от боли или страха, как если бы малыш обжегся, порезался или его укусила собака.