То была самая точная копия письма госпожи Робен, с содержанием которого мы уже познакомили читателя.
С волнением и восторгом прочитал Робен копию с милых строк, потом обратился к каторжнику и сказал:
— Спасибо, Гонде, большое спасибо!
— Не за что, господин Робен, я все-таки ваш должник. Я никогда не забуду, что вы спасли мне жизнь.
— Но как вам удалось достать письмо?
— Очень просто. Ведь эти господа надзиратели бывают иногда ужасно глупы. Они взяли да и подшили письмо к вашему делу, а я попросил писца канцелярии показать мне его. Он мне принес письмо, а я снял копию и отдал оригинал назад. Вот и все… И кутерьма же теперь идет в остроге, я вам скажу! Все мечутся, как угорелые, из-за вашего побега. Говорят, Бенуа будет отдан под суд; он озлоблен страшно и хочет непременно вас отыскать. Поэтому прячьтесь хорошенько, будьте осторожны.
— Когда же мне прятаться? Я хочу ехать, бежать…
— Подождите, теперь нельзя. Устье реки кишит рабочими-каторжниками, и начальство острога усилило там надзор. Подождите, по крайней мере, покуда я не отыщу другое место в лесу для вырубки…
— Как, опять ждать? Да я умру от нетерпения.
— Одну неделю всего, умоляю вас.
— Хорошо, я подожду, но только…
— Вот и прекрасно, — сказал каторжник, вставая. — А теперь мне пора в острог…
— Вы бы покушали хоть чего-нибудь, — предложил негр.
— Благодарю. У меня совсем нет аппетита: эта лихорадка проклятая…
— Ну, выпейте настоя батато, — настаивал негр.
Каторжник опять отказался. Робен понял, что он просто брезгует прокаженным, и вызвался приготовить настой сам. Сделав это, он напоил каторжника, который с кислой гримасой проглотил поданный ему целительный напиток, поблагодарил и ушел, на прощание еще раз попросив Робена подождать неделю.
Раньше недели ехать все равно было нельзя: запас провизии не был еще полностью подготовлен. И прежде всего следовало приготовить на дорогу куак, или муку из кассавы. Робен знал питательные свойства этого растения, но не имел ни малейшего понятия о том, как из него делается мука.
Но с ним был Казимир, который все это знал.
— Ну, кум, давайте тереть маниок[6], — сказал негр.
Накануне они нарыли большой запас клубней кассавы, который хранился у них под большим навесом. Старик принес откуда-то крепкий брусок текового дерева, зазубренный в виде подпилка, и пояснил:
— Вот чем следует тереть.
— Этим? — изумился Робен. — Но ведь этак мы и в месяц не изотрем всего, что мы собрали.
— Это вы говорите оттого, что не знаете… Вот как надо делать.
И негр, уперев брусок одним концом в столб хижины, а другим в грудь Робена, подал своему ученику очищенный корень кассавы.