Как и следовало ожидать, пара выбрала неприметный бар, который понравился не столько Алине, сколько ее поклоннику, но вовсе не из-за демократичных цен. Герман вернулся в машину. Ждать, удивительно, пришлось недолго. Когда маленький «Фольксваген» выехал со стоянки, Герман незаметно отправился следом. Он убедился, что Алину повезли в Гористый, припарковал джип в укромном месте и дальше отправился пешком.
Поселок, казалось, был погружен в мирный сон. Но это впечатление, как и все тут, обманчиво. Герман повел плечами, словно от прохлады, но на самом деле избавляясь от наваждения, которое уже дурманило голову и усыпляло бдительность. Наверное, если бы этот поселок описывался в научно-фантастическом романе, все бы потом объяснилось отравленным какой-нибудь «химией» воздухом. А может, и нет. Он не читал научную фантастику, любил исторические и приключенческие книги. И толстые учебники по экономике и бухгалтерскому учету, как когда-то смеялась Вика.
Чем выше он поднимался по неосвещенной улице, тем больше тишина, не нарушаемая ни собачьим воем, ни шелестом листвы, выглядела настораживающей. Казалось, жители не уснули, а притаились в засаде, наблюдая в щели неплотно прикрытых ставень за одиноким чужаком. В связи с чем у них появилась эта странная любовь к ставням и закрытым наглухо окнам? Кого боятся жители Гористого, особенно в полнолуние? Ведь когда-то тут все было по-другому. Герману еще помнились распахнутые настежь окна, густой воздух, насыщенный свежестью и фруктово-цветочным ароматом, сочившийся медом в спальни, узоры из лунного света на половицах и искреннее радушие соседей, всегда готовых прийти на помощь или угостить чем-нибудь вкусным из своего сада. Этот знакомый и одновременно уже чужой путь, которым он когда-то ходил не таясь, будил воспоминания, паутину которых оказалось стряхнуть куда сложнее, чем сонное наваждение.
Тринадцать лет назад
— …Гера, гля! — восторженно воскликнул институтский друг Степан, первым заметивший на доске в институтском холле новый листок. Объявление, в котором студентов, начиная с третьего курса, приглашали во время летних каникул на раскопки, в их вузе сухих экономических и финансовых наук казалось неожиданным и экзотичным, как влетевшая в окно яркоперая африканская птица. От обычного листка с напечатанным на компьютере текстом вдруг дохнуло зноем и терпким запахом мускуса. Даже ветер, который вместе со стайкой первокурсниц ворвался в холл через распахнувшуюся дверь, принес не дождливую прохладу, а пыльный жар пустынных суховеев. Родители обещали Герману, что, если он сдаст сессию с хорошими отметками, его отправят на каникулы в Европу. Но в тот момент, когда он увидел тот листок с малоинформативным (по всем вопросам предлагалось обращаться в деканат), но таким многообещающим текстом, Европа с ее средневековыми замками, мрачностью узких улиц и каменными мостами вдруг утратила свою привлекательность.