– Расскажите о вашей семье.
– У меня было два брата…
– И?
– Младший умер. Несчастный случай.
– А другой?
– Другой жив. Сейчас он в Нью-Йорке.
– Мне хотелось бы с ним познакомиться, – сказала она.
– Я предпочел бы, чтобы вы его не знали, – сказал я.
Казалось, она оставила свою резкость, выказанную у Декстера и у Джики, и забыла, что я с ней тогда делал.
Я представил себе это.
Но я ошибся, полагая, что она все забыла.
– Забавные у вас друзья, – сказала она, без всякой связи переходя к другой теме.
Мы продолжали танцевать. Мелодии следовали почти без перерыва, и это помогло мне избежать ответа.
– Что вы сделали с Джин в тот раз? – сказала она. – Ее словно подменили.
– Ничего я с ней не делал. Только помог ей протрезветь. Есть известный способ.
– Похоже, вы рассказываете мне сказки. С вами хорошему не научишься.
– Я чист, как младенец, – заверил я.
Была ее очередь не отвечать, и на несколько минут она полностью погрузилась в танец. Она затихла в моих руках и, казалось, ни о чем не думала.
– Хотела бы я быть там с вами, – заключила она вдруг.
– Я тоже сожалею об этом, – сказал я. – Вы были бы теперь спокойны.
От одной этой мысли кровь бросилась мне в затылок. Взять их обеих и покончить с ними разом, после того как я им скажу… Нет, это невозможно…
– Мне кажется, что вы говорите не то, что думаете.
– Я не знаю, что мне еще сказать, чтобы вы поверили, что именно это я и думаю.
Она энергично запротестовала, назвала меня педантом и обвинила в том, что я говорю как австрийский психиатр. Все это было несколько утомительно.
– Я хочу понять, – пояснил я, – в какие моменты вам кажется, что я говорю правду?
– Мне больше нравится, когда вы ничего не говорите.
– И когда я не делаю ничего – тоже?
Я прижал ее немного сильнее. Она поняла, конечно, на что я намекаю, и опустила глаза. Но я не собирался отстать от нее так просто. Впрочем, она сказала:
– Смотря по тому, что вы делаете.
– Вы не одобряете все, что я делаю?
– Вовсе не интересно, если вы делаете это со всеми подряд.
Я почувствовал, что потихоньку продвигаюсь. Она почти созрела. Еще несколько усилий. Мне хотелось знать, насколько она действительно готова.
– Вы говорите загадками, – сказал я. – О чем это вы?
На этот раз она опустила голову, а не только глаза. Она была намного ниже меня. К волосам у нее была приколота большая белая гвоздика. Она все же ответила:
– Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. О том, что вы делали со мной в тот день, на диване.
– И что дальше?
– Вы делаете это со всеми женщинами, с которыми встречаетесь?
Я расхохотался, и она сжала мои руки.