Я сделал скучающее лицо нарочно, чтобы подумали, что мне неинтересно ехать и что для меня это обычное дело.
Потом мы выехали из деревни, и снова замелькали бесконечные хлопковые поля, так что мне даже скоро надоело на них смотреть. Тогда я занялся людьми, ехавшими с нами в автобусе. За время, пока я смотрел в окно, все уже перезнакомились, и шел общий, оживленный разговор. Пожилая армянка, ехавшая домой от сына, у которого она гостила, рассказала, что сын-шорник, живет со своей семьей в новом доме хорошо и безбедно. Она показывала шаль, которую ей подарила невестка, и угощала всех виноградом, который ей дал на дорогу сын. Скоро ее перестали слушать, но это не испортило ей настроения, и она, усевшись поудобнее, стала есть виноград и слушать, что говорят другие.
Молодой винодел, ездивший в наш район на консультацию в винный совхоз, рассказывал, как бывшие хозяева скрывали секреты виноделия и вместо знаменитых коньяков выпускали черт знает что. Теперь эти секреты раскрыты, и коньяки опять стали очень хорошими. Потом два хлопковода заспорили о преимуществах разных сортов хлопка, и многие вмешались в спор потому, что понимали в этом толк.
Время шло. Тряска и качка-нагоняли сонливость. Кое-кто задремал, а один толстый старик стал так храпеть, что заглушал шум мотора. Его разбудили, и он, поворчав, заснул снова, но на этот раз храпел тише. Уже прекратились разговоры, и пассажиры стали зевать, а по обеим сторонам дороги все еще тянулись однообразные хлопковые поля. Автобус кренился на поворотах, скрипел и дребезжал. Молодой служащий, ехавший жениться и все время жаловавшийся, что автобус идет медленно, спросил отчима, куда и зачем он едет. Отчим, конечно, ничего не ответил, а мать объяснила, что он глухонемой, а едем мы в Мертвый город.
- Уж не к Мехди ли вы едете? - сказал винодел улыбаясь. И так как мать страшно смутилась и покраснела, то все догадались, что мы действительно едем к Мехди. Все начали смеяться, переговариваться и дразнить нас, что вот Мехди помолится, и мать станет молоденькой девушкой, а у меня сразу усы вырастут. Мать сидела красная и жалобно улыбалась, и мне тоже было очень неловко. Я отвернулся и сделал вид, что смотрю в окно. Скоро уже весь автобус говорил о Мехди, и даже усатый старик проснулся, спросил, о чем речь, буркнул, что все это вздор, и захрапел снова. Все вспоминали святых, которые раньше объявлялись очень часто и всегда оказывались жуликами, а пожилая армянка сказала, что она тоже верила, а теперь видит, что все это глупости и что жить хорошо стали, когда отказались от бога.