Мне это было неинтересно, и я стал разглядывать мальчишку и вдруг увидел у него на лбу присосавшегося комара, который сидел на четырех передних лапках, высоко задрав брюшко кверху. Это был малярийный комар.
- Не шевелись, - прошептал я мальчишке. - Тихо!
Я прихлопнул комара у него на лбу, зажал в ладони и сейчас же свалился на мостовую, получив сильный удар под ложечку. Мальчишка сидел на мне верхом и колотил меня изо всей силы.
- Дурак!- кричал я, отбиваясь левой рукой (в правой был комар). - Дурак! Я поймал на тебе малярийного комара! За него в аптеке мне дадут три рубля, так и быть, пятьдесят копеек я дам тебе.
- Полтора рубля, - сказал он, продолжая драться. - Дашь мне ровно половину!
В эту минуту нас разняли. Я Думал, что это Сулейман вылез из своего дупла и растащил нас в разные стороны, но Сулейман и не думал вылезать, а вокруг нас стояли незнакомые люди и громко смеялись. Кто-то держал меня за шиворот рубахи. Обернувшись, я узнал Фейсалова, заведующего коммунальным хозяйством. Возле него стоял Гассан Баширов. Правая его рука неподвижно висела вдоль тела, я знал, что она была прострелена еще в гражданскую войну.
- Ну? - спросил Баширов. - О чем спор?
Я проворчал сердито, что все дело в комаре, которого я словил на лбу у этого мальчишки. Зачем мальчишка стал драться? Я же обещал ему пятьдесят копеек.
- Лоб мой и комар мой, - угрюмо твердил мальчишка. - В крайнем случае пополам.
Все захохотали. Фейсалов выпустил из рук мой ворот, а Баширов достал из кармана деньги и каждому из нас протянул по полтора рубля.
- Пополам, так пополам, - сказал он. - Давай товар.
Я разжал кулак и увидел, что комара нет. Должно быть, в драке он просто выпал на мостовую. Я ужасно заволновался.
- Товарищ, - забормотал я, - ей-богу, был комар! Я очень хорошо отличаю малярийного от обыкновенного. Я выронил его, когда мне пришлось отбиваться от этого хулигана. Это он виноват!
Все захохотали еще громче, и далее Сулейман улыбнулся, хотя он ничего, конечно, не слышал и ничего не понимал и только вопросительно заглядывал нам в лица.
- Честное слово был? - спросил Баширов.
- Честное слово, - подтвердил я.
- Честное слово, - поддакнул мальчишка. - Сидел ка четырех лапках, задрав брюшко кверху. Это и я видел.
- Ну вот и врешь, - усмехнулся Баширов. - Как же ты мог видеть, если он сидел у тебя на лбу?
Мальчишка смутился и ничего не ответил, а Баширов протянул нам деньги и спросил, кто мы такие и учимся ли мы. Я указал на Сулеймана, выглядывавшего из дупла, объяснил, что он глухонемой от рождения, что он мне не отец, а отчим и что моя мать работает в прачечной артели. Все это он выслушал очень внимательно, глядя на глухонемого своими ясными, спокойными глазами, и сказал, что отчим мой - молодец. Быть глухонемым - большая беда, сказал он, и сохранить при этом Жизнерадостность и любовь к труду способен не всякий.