У этой же хозяйки, пользуясь случаем, ягавая баба сожрала однажды и живую курицу. То есть вначале эта курица была живая, а когда баба стала ее жрать, курица постепенно перестала быть, т.е. сдохла. Ягавая баба, собственно, и не заметила, в какой именно момент, так была увлечена. Кажется, когда она сожрала обе ноги, курица еще была живая, потому что как будто бы еще трепыхалась. Но, конечно, когда она отъела ей голову, та уж точно подохла. Так что доедала Дарька курицу уже дохлую, как кочерга. В сущности, уже падаль, спасибо, хоть свежую. Так вот, курица — это вам не кот. Это вкуснятина. Или, короче, вкусня. Только приходится отплевывать много перьев.
Что касается котят, то их частенько надо было топить, и она предлагала свои услуги. Хозяева обычно соглашались с большой охотой. Ибо потом была большая охота. Она уносила котят в корзинке домой и ела. Здорово было бы испечь пироги с котятами, но это надобно тесто ставить, а она тесто никогда не ставила. Не умела. Кто бы ее научил. Но когда ешь котят, надо беречь руки. Поэтому лучше сразу откусывать голову, тогда они меньше трепыхаются.
Но больше всего ей хотелось сожрать младенца. Хотелось, очень хотелось, причем даже не живого, а зажаренного в печке. Но это очень трудно. До сих пор даже ни разу не доводилось ей сожрать младенца. Где ж его возьмешь, не выродишь ведь. Мертвые-то не родят. Тем более от козла.
Она было облюбовала маленького мальчика.
Хорошенький очень, белоголовый, румяный, щеки как яблоки. Прямо Терешечка. Годика четыре было или пять. Копаясь в грядке, говорил:
— Это хороший грязный червяк! Его зовут Бээопа.
— Как? — спрашивала его бабушка.
— Бэ-э-опа! Бээопа.
И эта бабушка неотлучно была при нем. Отец с матерью, бывало, уедут в город, а бабушка остается при нем. А потом бабушка померла. Но уже поздно, мальчик вымахал выше ягавой бабы, и где ж ей было с ним совладать! Она ведь так-то щупленькая. Хотя и жилистая.
Были и другие младенцы, но и их не оставляли без призора, а коли и оставляли, то совсем на минуточку. То есть схватить-то можно, а убежать — уже нетушки, шалишь! Были бы гуси-лебеди, а их не было. И кошки даже не было. Сдохла, наверное. Пропала, и все. Одна ягавая баба жила, только с Бяфой. Ну и деда Ваня тоже.
Итак, Ягавая баба нежно погладила трепещущую тушку и с удовольствием потом сожрала. Да, живое мясо — это вам не падаль. Но где же его напасешься? Приходилось есть падаль. Когда сырую, когда вареную, ту же курятину, например. Ну что сказать? Невкусно, то есть нет совершенно никакого вкуса. А если невкусно, то и жрать незачем. Это, может, живым надо питаться, а ей если невкусно, то и ни к чему. Когда у нее вскакивали чирьи, она их давила и ела гной, все-таки теплый он, живой. Но чирьи вскакивали редко.