3
Например, Олегу очень нравилось именно то, что вагон почти опустел. Потому что ребята-то, конечно, лохи, а вот Олег очень отлично на собственной шкуре знает, что означает ехать в вагоне в пригородно-дачном направлении. Летом это означает буквально — бегом, расталкивая локтями всех других прочих, занимать место, а не то всю дорогу придется ехать стоя, да еще с тяжелым рюкзаком. Все толкаются и ходят по ногам, как в автобусе, но, в отличие от автобуса, ехать очень далеко и долго. Пока папешник не купил машину, так бывало каждые выходные — туда и обратно.
А тут была божья благодать, и даже соседки казались теперь очень приятными — бабка с девчонкой, обе одеты совершенно одинаково, как колхозницы какие-то, дореволюционные даже. У бабки — ведро с яблоками. А приглядишься — не такая уж она и бабка, тетка, скорее сказать. Только по одежке кажется, что бабка, а на самом деле — она не бабка. Он давай девчонке строить глазки, а та — страшно стесняться и от этого злиться. Даже порозовела слегка. Этакая хрюшечка розовая. Весело!
Олег поерзал-поерзал на сиденье и с приятностию спросил бабку:
— Дочка ваша?
Внучка прыснула.
— Внука! — строго ответила бабка.
4
А на Кирюшу вид из окна наводил даже еще более благолепное настроение. Он думал — а кто живет в этих жалких лачугах? Ведь не одни же, наверное, только старички и старушки, но наверняка и девоньки! Да вот и соседская девонька со старушкой не сошла же на одной из пригородных остановок — значит, едет еще дальше, значит, они живут в еще дичайшей глуши. Быть может, в настоящей нищей деревне, даже в курной избе, и, верно, бедствуют. А тут он, Кирилла Владимирович! Она, возможно, ему и не даст, у них ведь с девичьей честью строго, грубые односельчане могут и ворота дегтем вымазать. Но уж погулять-то можно будет, если дарить ей пряники, а также какие-нибудь безделушки, бусы там, что ли, стеклянные или зеркальце. Пообжимать-то себя она, наверное, все же позволит, а Кирюше и того весьма за глаза довольно. Пообжимать-то обязательно должна позволить! Это ведь еще Лев Толстой, великий знаток простонародных нравов, писал, что здоровая деревенская девка пятнадцати лет очень любит, чтобы ее щупали и тискали!
Или вдруг они вообще живут в лесу, молятся колесу, какие-нибудь этакие языческие колдуньи. Знают различные заклинания и снадобья, лечат окрестных темных поселян. И эта девонька тоже бегает там по полянкам, понимает язык зверей и птиц. Вероятно, неграмотная, умывается росой, подтирается лопушком. Такая девонька — это вам не деревенская клуша! Она может быть очень сексуальной. Она может знать всякие там привороты и афродизиаки и поражать изощренным бесстыдством. Кирилл с новым чувством посмотрел на девоньку и прозрел в ее лице знаки тайных бездн и темных глубин. Член его как-то неожиданно быстро напрягся и стал выпирать, Кирюша только хотел его поправить, но как стал поправлять, так и кончил.