Не то чтобы Гистасп был трезвенник – таким он не грешил лет с пятнадцати. Просто пить с таном, за которого отвечаешь головой, явно грозило неприятностями.
Маатхас знал Гистаспа дольше и немного ближе, чем Бансабира. Вполне подходящая компания. Поэтому, злоупотребив своим превосходящим положением, он настоял на самом крепком эле. Гистасп исправно заговаривал зубы Маатхасу, пил меньше, ел больше – кто-то должен остаться во вменяемом состоянии, а судя по действиям тана, тот отчетливо вознамерился напиться до отключки. О чем они в итоге говорили – если вообще говорили – и сколько выпили, Сагромах так и не вспомнил. Понял только, что лежит в кровати, свернулся калачиком и заснул. Была глубокая ночь.
С трудом отконвоировав отяжелевшую от хмеля ношу в отведенный тану покой, Гистасп закрыл за собой дверь и выглянул в коридор.
– Ну и что это такое? – строго спросила Бану. Танша стояла одна и явно поджидала командующего. Тот мгновенно понял, что влип.
– Это не то, что вы думаете. – Гистасп от таких слов чувствовал себя крайней степени идиотом, но ничего лучшего на ум не шло.
Бансабира мгновенно учуяла подпитие подчиненного, грозно нахмурилась, сверля взглядом, а потом вдруг коротко и почти незаметно улыбнулась.
– Ладно. Ничего не хочу знать, – все еще с недовольным лицом буркнула танша. Впрочем, Гистасп слышал, что она не злится. – Просто пожми плечами и скажи, что, мол, с кем не бывает.
Гистасп даже это несложное поручение выполнил запоздав – сначала таращился на таншу, ища подвох. Потом улыбнулся, пропев привычное робко-нахальное, смиренное и снисходительное одновременно «Как прикажете». И вдруг посмотрел на таншу так, как ей меньше всего хотелось, чтобы на нее смотрел он.
Бансабира поторопилась уйти. Гистасп недолго поглядел ей вслед и нетвердо направился в комнату, которую занимал сам. Сравнительно большая, светлая только в первой половине дня, она идеально подходила неоднозначному характеру, каким обладал альбинос. Следовало как можно скорее лечь спать, Гистасп понимал, уже предвкушая погружение в хорошо взбитую постель. За время похода он истосковался по таким незамысловатым удобствам, как конь по майской траве за зиму. До Бойни Двенадцати Красок он, окончив военную академию Яввузов, жил в городе неподалеку от фамильного чертога. Будучи с самого начала перспективным бойцом из тех, кого обычно стараются заполучить в штабы, Гистасп был назначен Свирепым наставником тринадцатилетнего Руссы. Неплохое начало, как ни крути.
Обучение молодого бастарда он вел дотошно и требовательно, чем тогда заслужил доверие покойного тана. Позже, еще до того затяжного перерыва, который северяне сделали в Бойне Двенадцати Красок, его положение существенно изменилось. Гистасп стал действительно опытным, провел несколько успешных кампаний. Именно это, когда военные действия со стороны Яввузов возобновились, помогло ему примкнуть к лагерю Бану.