– Предлагаю проверить.
Гор явно заинтересовался. Уголки губ дрогнули немного вниз, брови – вверх.
– Где? Когда?
– Каждый день. Там, где это будет уместнее всего. Тебе лучше знать.
Мужчина только кивнул и развернул коня на ближайшем перекрестке в сторону дворца. Не стоит оттягивать то, что он надеялся повторить уже несколько лет. Больше они не говорили; Бану молча следовала за ним. Как раньше. Как когда-то давно.
Они въехали на крупный пустынный двор, где тренировались, судя по всему, элитные войска царя. Поскольку площадь позволяла, танским свитам разрешено было упражняться тут же. Бану, приближаясь, узнала кого-то из своих – кого-то из них в полдень видела в конюшне. Когда Змей и тану появились на пустыре с расставленными поодаль мишенями и стеллажами оружия, мужчина что-то вскрикнул, и остальные разбежались. Больше двух третей солдат предпочли разойтись вовсе, другие расселись где-то по периметру, приводя в порядок дыхание после упражнений, вытирая пот, расслабляя ноги и руки. Змей гаркнул еще, и один из знакомцев подал ему зазубренную, гнутую крюком ласбарнскую саблю. Бану шипя выругалась.
Нашла глазами Шухрана, тот попросил подождать четверть часа, потом явился с запыхавшимся Лигдамом, который прибежал со всем танским вооружением. Увидев оруженосца, Бану вытащила из ножен кованный специально по ее руке полуторник, отстегнула с пояса оставшееся оружие (Лигдам подобрал, когда госпожа тронула коня) и полукружьем отдалилась от Змея. Тот повторил маневр, точно в зеркале, и оказался по другую сторону арены.
Они не сговаривались, но кони двинулись одновременно.
Схватка была краткой и жаркой. Каждый из всадников, в последний момент разгадывая замысел соперника, раз за разом натягивал поводья все туже, резко разворачивая лошадь в сторону, уходя с линии атаки, бросая зверя вперед, чтобы усилить собственную силу весом коня. И сила Рук Праматери была такова, что удила рвали губы до кровавой пены.
Наблюдатели замерли поодаль, завороженные. Даже самым доверенным лицам Бану, которые прошли с ней годы похода бок о бок, по-настоящему редко доводилось видеть ее такой. Весь мир перестал существовать, кроме Гора, его убийственной сабли, его лошади, его леденящих душу глаз. И его довольного оскала, когда, не оставив на Бану ни одной царапины, он бросил оружие на землю, прогортанив:
– Все не то!
Бану в душе согласилась. Слишком неповоротливо, слишком тяжеловесно. Если они хотят выяснить что-то личное, посредникам между ними не место, хоть бы даже эти посредники – кони.
Бану отъехала туда, где ждал оруженосец, спешилась, огляделась: похоже, на шум схватки приперся еще кто-то. Вытерла со лба пот и обернулась. Гор уже ждал. Он тоже снял все лишнее, полностью оголив торс, и вооружился длинным мечом. Противники спокойно сошлись в середине арены, будто происходящее было не удивительнее обычного завтрака, скрестили острия, синхронно выдохнули, отвели лезвия немного в сторону. По тому, как горели алчущие до крови глаза обоих, было ясно, что хорошего ждать не стоит.