– Тану, хватит! – поддержали пурпурные. – Немедленно остановитесь.
– Я СКАЗАЛ, НЕ СМЕТЬ!
Бансабира прищурилась. Значит, вызов. Распрямилась, завела, провернув в руке, меч.
– Ты всегда училась быстро, – с наслаждением, упреком и роковым предвестием в голосе обронил Гор, надвигаясь тяжелыми шагами.
– Те, кто учился у тебя медленно, не дожил до выпуска, – объяснила Бану, внутренне подобравшись, как пружина.
Сцепив зубы, Гор перетянул ладонь куском одежды, который быстро отодрал один из орсовских солдат. Бану подождала. Потом Гор сжал рукоять меча раненой рукой: мол, это ничего, это мелочь; ты, Бану, и однорукому мне не годишься в подметки.
Солнце уже склонилось над крышами города и дворца, будто кручинясь над такими непутевыми идиотами, которые не нашли себе иного развлечения, кроме смерти. Остальные не расходились – просто из принципа стоило досмотреть, чем закончится этот совершенно абсурдный поединок.
Напрягаясь каждой клеткой тела, Гор обрушивался на Бану градом мощнейших атак. От столкновений мечи искрили и уже раздражающе звенели. Джайя тихонечко всхлипывала, заходясь мелкой дрожью. Ее будто больше нисколько не волновало, что Дан (совершенно незнакомый человек, чьего имени она не знала), утешая, обнимал ее за плечо. Впрочем, правильнее сказать, что он просто схватил ее, не рассчитывая силы, и выпучив глаза в сторону сражающихся.
Когда и как они оказались безоружными, не отследил никто. Мир взрывался вихрем поворотов, выпадов, ударов, за которыми невозможно было толково уследить, какими-то несуразными боевыми решениями, каких никак нельзя было ожидать. Где-то в середине, скручивая Бану, Гор пожаловался:
– Вот дрянь! Я отвык от этой твоей манеры!
Бансабира цеплялась за Гора, как клещ, стремясь нанести удар в самые больные места. Перехватывала его руки, пропуская, позволяя Змею вытянуть их в очередной серии атак, ныряла под них, выкручивала назад, надеясь, что у того наконец опасно затрещат кости. Как балаганная жонглерка, била ногами, выпрямляя с места, падала вниз, выбивая в голень, заходила за спину. Потом развернулась так, что Гор усмехнулся: вот сейчас она и приставит ему к горлу свой нож. Ну уж нет, ну уж на что, а на этот трюк его не поймаешь. И когда уже приготовился перехватить руку, Бану, вспомнив поединок с Шаутом, заставила тело затормозить и развернуться против линии движения, чувствуя, как недовольное таким противоестественным решением тело бунтует болезненным ощущением во всех перетянутых сухожилиях.
Атака пришлась не слева, а справа, не сверху – а снизу: нож уперся Гору в бедренную артерию. Бану подняла на него глаза. Гор все понял: она могла нанести весьма серьезное ранение, но удовольствовалась тем, что дала ему это осознать.