Гистасп, на которого Бану уставилась со своего места глаза в глаза, сделал недоумевающее выражение лица и качнул головой: мол, без понятия. Потом отвел взор, почесал в затылке и предположил:
– Может, тот, который живет согласно их книге?
Рот Бану вновь изогнулся, теперь уголками вниз, будто ответ подчиненного показался ей неожиданным. Возле бронзового кувшина с водой стояло пять бокалов. Наполнив пару, Бансабира подошла к Гистаспу и вручила ему один. Тот поблагодарил.
– Библии? Любопытно, – признала танша, усаживаясь в свободное кресло.
Гистасп был вынужден развернуть стул, на котором сидел, лицом к госпоже. Все же жутко невежливо сидеть к тану Яввуз спиной во время беседы.
– То есть, если я напишу свод правил, которые нравятся мне, и кто-то будет жить согласно ему, он тоже будет… святым? – Бансабира выговорила слово, будто пробуя, примеряясь.
– Полагаю, свод, в который верят орсовцы, нравится не только царю Алаю.
– Да хоть всей стране – это все-таки не повод верить книге, где столько врут.
– Но, согласитесь, она не лишена смысла, – неожиданно оспорил Гистасп. Бану не усердствовала, скрыв удивление, что альбинос тоже успел ознакомиться где-то с Писанием:
– Согласна. Просто суди сам. Например, устав нашей военной академии – тоже книга, и тысячи солдат живут согласно ее содержанию. Чем неукоснительней выполняются предписания устава, тем лучше солдаты справляются со своим долгом. Так что же – они, я имею в виду солдаты, тоже святые? Почему не «исполнительные»? Или «послушные»? Почему святые?
Гистасп кивнул: хорошее соображение.
– Возможно, дело в том, что в Библии сказано не убивать, а солдатам велено обратное.
Бану рассмеялась:
– То есть ты хочешь сказать, ни один христианин ни разу никого не убил? – Она зашлась до слез. Гистасп тоже не удержался.
– А если они сами не придерживаются устава, то почему называют святыми себя и грешниками – других? – уточнил Гистасп, отсмеявшись.
– Вроде того, – кивнула Бану. – Полная, конечно, глупость. Все хорошие идеи этой книги принадлежат нашему учению.
– Про Праматерь и Змея я уже в курсе, – хохотнул Гистасп.
– Хотела бы я знать откуда.
– Ниим подслушал, – тут же отозвался командующий. – Запреты на злобные и нечестивые выходки вроде убийства и краж – тоже от нас.
– В том-то и дело. Человеческая совесть появилась задолго до Библии. Те, у кого она есть, и так не оголяют мечей без крайней необходимости, тех, у кого нет, не остановит никакой Бог.
– Остановит, если ему помогут люди в лице злобных карателей, – поспорил мужчина.
– Гистасп. – Бану поглядела на него поверх бокала, задерживая сосуд у губ.