Только теперь я понял, почему орехи выглядели так великолепно. Они были изготовлены из какого-то синтетического материала, причем так искусно, что отличить его от настоящего было возможно лишь после вскрытия скорлупы. Поразительно, но скорлупа была искусственной. Неужели, неужели…
— На, сложи!
С этими словами полковник пододвинул мне бронзовые полоски. Я взял их в руки.
На моей полоске было выдавлено: «Германия была, есть и будет». Полоска Лычанова хранила надпись, выдавленную по той же технологии и тем же шрифтом, но слова были другими. «Лучшим другом СССР», — значилось на ней.
Я, как трехлетний мальчуган, занятый детской головоломкой, повертел полоски в руках и сложил их вместе соответствующими краями. Они подошли так, что было очевидно: когда-то они составляли одно целое.
На столе вместо кусочков в виде корявой цифры шесть и обточенной с краев русской буквы С лежала цифра восемь. По ее обводке шла надпись на русском языке: «Германия была, есть и будет лучшим другом СССР».
— Сошлось, майор?
— Сошлось.
Лычанов пристально посмотрел мне прямо в глаза и опять громко захохотал. У меня, наверное, был слегка взъерошенный и чрезвычайно забавный вид, как у воробья, вдруг обнаружившего в своем укромном уголке вместо припасенной когда-то чахлой заплесневелой крошки миску с отборным пшеничным зерном.
— Соберись, майор. Осталось совсем немного. Двойная жизнь, которую ведут здесь наши люди, достала всех до печенок. Двуличие Усатого зашкаливает, о его подозрительности ходят легенды. Кругом царят дурацкие ограничения и предпринимаются жалкие потуги выправить положение. «Догнать и перегнать». Тьфу!.. Надоело. Конец ему скоро. Вот где он у меня сидит!
Лычанов выразительно чиркнул себе по горлу лезвием перочинного ножа. Я вежливо улыбнулся в ответ.
Лычанов вдруг побагровел и стал красным, как помидор.
— Скоро, скоро! Слышишь?.. Скоро! Подарки для него в порядке?
— В порядке. «Мессершмитт», вальтер и блокнот.
— Смотри, майор, только долети. Прошу тебя, долети! Сил больше нет терпеть. Я со своей стороны делаю все возможное. Езжу по аэродромам, разносы устраиваю. Мол, почему не весь личный состав отправлен в увольнение и отпуск, почему рассредоточены и замаскированы самолеты? Вы слышали указание товарища Сталина, согласно которому нельзя поддаваться на провокации? Никаких агрессивных проявлений. Все боеприпасы из воинских частей изъять, чтобы какой-нибудь дурак не выстрелил. В общем, доводим приказы до абсурда, чтобы все посыпалось разом в один день как карточный домик. Тебе надо успеть подняться в воздух. Ты много времени потерял! Теперь надо срочно наверстывать. Лети немедленно. Чтоб через пять минут после моего отъезда поднялся в воздух. Слышишь?.. Через пять минут ты должен лететь курсом на Кубинку. Хватит осторожничать. Ничего не бойся! Все идет по плану. Путь группе армий «Центр» на Москву открыт по белорусской дороге через Слоним, Барановичи, Минск и Смоленск. В высших эшелонах ждут отмашку. Будет отмашка, механизм на уничтожение Усатого и его режима сработает, как спусковой механизм пистолета. Тогда Усатому — кирдык! Дальше ты все знаешь. Удачи, Голубь! Когда все закончится, будешь моим личным пилотом в новом правительстве. Так и запишу тебя — майор Голубь.