Когда мне предоставили слово, я не стал ни в чем оправдываться, а сам перешел в наступление. Основной мой тезис сводился к следующему:
- Вы извращаете ленинский тезис «лучше меньше, да лучше». Пока вы создаете ограниченное число опытно-показательных лагерей для немногих, массы пролетарской детворы должны жить в городе. Мы хотели показать путь, следуя которому все ребята, а не избранные, смогли бы провести лето на вольном воздухе, среди природы, не дожидаясь, пока разбогатеет государство и даст всем такие возможности. В порядке самодеятельности можно двинуть в летние лагери всех городских ребят!
Язык у меня был подвешен неплохо. Опыт дискуссий на комсомольской работе тоже был немалый.
Я воспользовался всем, чем мог. И, конечно, мнением Крупской о том, что приучать ребят с детства к иждивенческим настроениям нехорошо.
Приободренный моей, контратакой, Павлик выступил в том духе, что парень я в общем хороший и зла не хотел, действовал не из корыстных побуждений, а руководимый самыми добрыми намерениями. И что на этом заседании вопрос идет не о личности вожатого, а о самой идее самодеятельного лагеря. Правомочна ли сама идея - вот в чем вопрос, а не в том, плох или хорош вожатый.
Его выступление послужило сигналом к тому, что присутствующие на заседании родители один за другим стали меня хвалить да похваливать. И слесарь Шариков, и воинственная вагоновожатая, и слаще всех адвокат.
И вдруг, после того как я был весьма разнежен похвалами, неожиданно краткая и жестокая резолюция:
«Летний лагерь пионерского отряда № 26, как не отвечающий санитарным условиям, закрыть. Пионеров перевести в опытно-показательный лагерь района».
КАК ОБСУЖДАЛИ ДНЕВНИК РАИ
В расстройстве чувств возвращался я в свой отряд. Почему-то не отставала от меня ни на шаг Вольнова. Совесть, что ли, ее мучила?
Мы ехали вместе в трамвае. Потом пошли вместе пешком. Она все пыталась заговаривать о том, что выступила она не против меня лично, а против ложных моих взглядов, что она поступила честно и по-товарищески. Что так мы и должны вести себя в жизни, быть принципиальными и не изменять своему долгу, даже ради дружбы. Наше товарищество строится не на круговой поруке, не на приятельстве… и так далее. Я отмалчивался. И это смущало ее и словно подстегивало к объяснению.
- Нужно думать не только о себе и своем «я». Если это лучше для всего коллектива - тут свои обиды надо отбросить, как шелуху. И нечего дуться - все твои ребята попадут в лучшие условия, а это главное.
Слушал я, слушал и вдруг вспомнил про опыт с лакмусовой бумажкой, когда-то поразивший меня в школе. Посмотрел я неожиданно прямо в красивые глаза Вольновой и сказал только два слова: