Химик уже рассматривал судака, приподнимал жабры, расправлял плавники, царапал ногтем брюшко, чему-то улыбался и вовсе не обращал внимания на делегата от местных рыбаков.
- Другие цвета встречались? - наконец спросил он, подняв веселые глаза.
- Видел малиновую щуку, - отрывисто бросил Лева. - И, если угодно, лилового ерша.
С лица химика сбежала улыбка.
- Простите, милый друг. А вы-то что ершитесь? Не понимаю.
- Я тоже ничего не понимаю. - Лева уже закусил удила. - Людям неприятности. Государству убытки, а. вы… это самое… только посмеиваетесь… Проводите меня к директору.
- Его сейчас нет. Я начальник опытного цеха, где производятся новые краски. Не могу ли я быть вам полезен?
- Благодарю вас. - Усиков размашисто сел, как бы приготовившись к обстоятельному разговору. - Почему не поставите фильтры?
- Вот это другое дело, - химик улыбнулся снова. - Вопрос конкретный. Дело обстоит следующим образом.
И он рассказал Усикову, что новая краска совершенно безвредна, что она начинает применяться даже в пищевой промышленности и что никакое живое существо от нее не испытывает вредных последствий. Говорил, а Лева выжидал подходящий момент для возражений.
- Все это подтверждается опытами, - наконец услышал Лева и не менее убедительно ответил:
- Но никто не хочет есть малиновую щуку. Рыбаки жалуются. Такую рыбу не принимают на базах.
- Не подходит по стандарту, - рассмеялся химик, и уже серьезно сказал: Об этом мы ничего не знали.
- А я вам заявляю.
- Разрешите спросить: кто это вы? Представитель рыболовецкой артели?
- Нет, просто советский гражданин.
Начальник цеха удивленно взглянул на Леву. В глазах его он прочел искреннее волнение, молодой задор и твердую уверенность в своей правоте.
- Ну, если так, возражать не приходится, - он широко развел руками. Поговорим, может, что и придумаем.
* * *
Прошло около полутора часов с тех пор, как «инспектор справедливости» побежал на фабрику несмываемых красок защищать природный цвет ершей и судаков.
«Ко всякой бочке гвоздь. Как ему только не надоест!… - с тревогой поглядывая на часы, злился Митяй. - Каждый должен заниматься своим делом, а не мешать другим. Только Левка мог такую штуку выкинуть. Подумаешь, инспектор! Нашел себе занятие, нечего сказать».
Женя сидел рядом у костра и строчил письмо в институт. По телефону связаться не удалось. Ребята, оставшиеся в Москве, мучаются, наверное, - надо же им знать, как идут дела у «поисковой группы».
Митяй был обижен и никак не мог простить Журавлихину его покладистости. Настоящий строгий начальник не стал бы потакать Левкиному сумасбродству.