Даже сквозь опьянение Кеша ощущал свой позор. Приложения теперь внесут этот опыт в реестр и будут трансформировать свое поведение с учетом новой особенности хозяина. Будут, конечно, все так же рабски глядеть на него, но на дне их глаз появится еле заметная насмешка… Ничего, отучим. Палкой выбьем. Вместе с пылью. А для метадаты так лучше.
Кеша увидел призывно открытую дверь пиццерии — и втащил Мэрилин в крохотный пустой зал. Из пустоты к нему шагнул официант и протянул меню. Но Кеша негромко сказал:
— Вон. Спрячься, чтобы я тебя не видел, Джузеппе. И не выходи, пока не позову.
Официант поспешно исчез за дверью. Видимо, решил не спорить с пьяным клиентом.
Кеша подвел равнодушную Мэрилин к столику у стены и посадил на него. А потом и вообще повалил на спину.
Мэрилин равнодушно глядела в потолок. Красное сердце над ее головой, однако, горело по-прежнему — и Кеша уже знал, что он сейчас сделает. Он в глубине души знал это с самого начала, просто не хотел раньше времени пугать себя подробностями.
— Сестричка! — нежно позвал он, проведя рукой по щеке супруги.
Мэрилин издала какой-то не вполне романтичный звук — то ли хрюкнула, то ли всхрапнула. Кеша не обиделся. Он говорил не с ней.
В дверном проеме появилась голова с черными хвостами.
А с другой стороны — с зеркальным синхронизмом — замаячила рыже-белая морда клоуна, над которой красным знаком греха горел треугольник с восклицательными знаками.
Кеша не звал клоуна. Он это помнил точно.
Его грудь захлестнуло знакомым страхом — но он тут же вспомнил, что фейстоп мог и сам сгруппировать в пару приложения, постоянно используемые вместе. Потом мелькнуло совсем глупое и поэтому особенно жуткое подозрение, что клоун стучит…
Кеша вдруг отрыгнул шампанской углекислотой — и почувствовал в сердце молодую легкость и силу.
— Люэса бояться — к волчицам не ходить! — громко сказал он.
Почему-то куртуазная пословица успокоила. Дробно кивая загорающимся в пустоте вокруг клоуна опциям, Кеша одним замысловатым движением головы перетащил сестренку на стол и сморфил ее с Мэрилин.
Было непостижимо, как толстая Мэрилин ухитряется ужиматься до ангельски тоненького тела сестрички. Кеше постоянно приходило в голову, что это как если бы большую матрешку прятали внутри маленькой… Но думать про это не хотелось. Кеша заглянул в испуганные — или просто хитрые? — глаза своей тайны, расстегнул пуговицу на синих джинсовых шортах и стянул их с тонких журавлиных ног.
— Не гляди так, не гляди, — хрипло пробормотал он, отводя сестричкину руку. — Для кого ты их надела-то, если не для меня? Тут никого больше нет. Только я — и я сам. Так что иди к большому братику… Хорошо. Вот так, девочка, вот так…