До сих пор не могу забыть этот дом отдыха— лучший изо всех, в которых когда-нибудь бывал!
Иосиф Лянгер
Иосиф Лянгер из партизанской комсомольской бригады Баскакова, «по гражданке», как он говорил, — электротехник, а в бригаде — подрывник, о своей работе рассказывал мне так:
— Я теперь на железнодорожный транспорт переквалифицировался. Поставишь на линии Витебск — Полоцк колесный замыкатель, колесо замкнет элeктpoдeтoнaтоp, и — будь здоров! — паровоз идет в Витебск, вагоны — в Полоцк, а мы — в третью cторонy, в лес. Куда еще партизану податься!
В Витебске у Лянгера пропали мать и двенадцатилетняя сестренка. Он о них никогда не говорил. Это был кремень-человек, даром что балагур. Первый разведчик в бригаде. И первый же картежник. Игру признавал только на деньги. Когда садился играть, кричал: «Готовьте торбу, а то не в чем будет капитал уносить!» Ему непременно везло: он, не скрывая, жулил. Когда же облапошивал всех, деньги снова раздавал обратно. Строго поровну.
Однажды я слышал такую лянгеровскую байку — он ее рассказывал своему взводу у костра на самом полном серьезе:
— В общем, трепаться не приходится: долго ли, коротко воевал ваш взводный, а отвоевался. И уложили его в гроб, погрузили тот гроб на сани и приказали ездовому везти Иосифа Лянгера до братской могилы. Только ездовой сволочь попался: такую тряскую дорогу выбрал, что покойник и тот не выдержал. Очнулся я, понимаете. Аж в глотке першит. Полез в карман: закурить. А спичек-то и нет: вы же сами и забрали — зачем покойнику спички? Ну, хлопнул я тогда ездового по плечу: «Дай, друг, спичечку!» А он с испугу — с катушек. Знаете, кто со мной ездовым ехал? Смерть моя, вот кто! Только хлипкою оказалась, где ей с таким парнем, как я, сладить!
Великолукские странички
Штурм города Великие Луки начался 25 ноября 1942 года и длился почти два месяца. Гитлеровцы оказали упорнейшее сопротивление: они еще не привыкли тогда к поражениям. Но и нам эти два месяца дались нелегко.
Однажды на площади, которую мне надо было пересечь по дороге к переднему краю, — площадь вся была изрыта снарядами, — в глубокой воронке, занесенной снегом, я увидел труп сидевшего солдата. О том, что это солдат, можно было догадаться по шапке искусственного меха да по возвышавшемуся над нею штыку винтовки. Словно и после смерти солдат грозил врагу штыком! Он сжал винтовку крепко, обеими руками, припал к ней всем телом…
Винтовку надо было взять — зачем ей зря ржаветь?
Я потянул ее за ствол. Она не подалась. Потянул еще крепче. Тот же результат! Что за черт? Неужели жив покойник?! Да! И вроде бы дышит…