– Да нет, – отозвалась Кинга, – кое-что общее все же есть: дети. Наши дети – и мой ребенок, и их, – мертвы. Нет никакой разницы…
– РАЗНИЦА ЕСТЬ, ПОТОМУ ЧТО ТЫ ЖАЛЕЕШЬ О ТОМ, ЧТО СОВЕРШИЛА, А ОНИ – О ТОМ, ЧТО ИХ ПОЙМАЛИ!!!
Проорав это, Ася упала на стул, глотая воздух. Больше аргументов у нее не было.
Кинга долго сидела молча – бледная, но спокойная. Впрочем, журналистка знала, что ее слова не убедили Кингу: все равно она чувствует себя виноватой и будет себя обвинять до самой смерти.
Наконец Кинга поднялась, обошла стол, опустилась перед Асей на одно колено, взяла ее дрожащие руки в свои, холодные, точно лед, и попросила:
– Опиши это. Запиши каждое мое слово. Быть может, моя история спасет хоть одну мать и хоть одного ребенка. Пускай смерть Алюси не будет напрасной. Опиши это.
Ася какое-то время силилась проглотить ком в горле и наконец ответила:
– Так и сделаю.
Еще минуту она превозмогала себя, а затем, стыдясь, призналась:
– Я запишу каждое твое слово, потому что я тебя, Кинга, писала на диктофон.
Кинга слегка улыбнулась.
– Я знаю. У тебя из декольте микрофон свисает.
Ася бросила взгляд на собственную грудь: действительно, она так увлеклась историей Кинги, что напрочь забыла о микрофоне. Но Кинга, казалось, вовсе не сердилась.
Они обе поднялись.
Сдвинулся с места и Чарек, который последнее время подпирал стену.
Больше сказать было нечего.
Они уже собирались уходить – Ася и Чарек; и вдруг Ася оглянулась на Кингу, которая стояла в коридоре и глядела пустыми глазами куда-то вдаль, поверх их голов.
– Кинга, ты не натворишь никаких глупостей? Больше не будешь делать попыток… ну, ты знаешь, о чем я?
Кинга часто-часто заморгала, сосредоточила взгляд на лице Аси и помотала головой.
– Можешь быть спокойна. У меня в жизни осталось еще кое-что, что я должна сделать.
Ася попыталась улыбнуться, но улыбки не получилось. Дверь маленькой квартирки за ними закрылась.
Уже на улице она схватила Чарека за рукав куртки.
– Ты должен смотреть за ней, стервец, понимаешь? Это твой долг – если не перед Кингой, то перед твоим ребенком.
Мужчина захлебнулся от возмущения, но ни слова не ответил и ушел не прощаясь.
Вернувшись в свои апартаменты, Ася достала из бара бутылку водки и напилась до беспамятства.
Когда же сознание вернулось к ней, она уже со спокойной (чтобы не сказать – с холодной) головой прослушала диктофонную запись…