Деметра, что будет, если… засеять самого себя?
Песок вокруг. Я погружаюсь в него, как в море. Плотное море: цепкие, мягкие пальцы.
Ты летишь сквозь пространство — и я с тобой. Ты несешься сквозь время — и я с тобой. Ты знаешь, каким будет небо и следующее утро.
— Да. Знаю.
Ты берешь меня осторожно за локоть. Обнимаешь — наивно, по-детски. Говоришь:
— Мир меняется, пап. Тихо. Не спугни.
— Кто ты?
Мы снова стоим под светом трех лун. У тебя — облик моей дочери. Но ты стала старше. Что с тобой? Ты выросла?
— Нет. Я просто научилась говорить.
— А я?
— Ты тоже учился.
Мы идем по песку. Он влажный, как на пляже, приятно холодит кожу. Это такое счастье — бродить здесь босиком! Как жаль, я узнал об этом так поздно!
— Поздно? — Ты оборачиваешься. — Почему?
Я отвожу взгляд. Потому что Еремин прав: мы все еще не люди. Разумные приматы, покинули пределы родной планеты. Обезьяна, жадная до бананов, не знает чувства ответственности. Она просто живет. Просто питается. И просто умирает.
Поэтому нам никогда не достичь подлинных звезд. Мы вечно будем метаться, как в замкнутом круге. Через тернии — к терниям.
Ты кладешь мне руку на плечо. Смотришь в глаза. Отвечаешь:
— Нет.
— Разве?
— Я знаю. Искать дорогу к звездам — тяжело. Но вы не собьетесь. Вы будете плутать, но пойдете верно. Потому что такие, как я, — на вашем пути.
— Такие, как ты?
— Кто решает, каким будет утро? Или какого цвета небо? Все это — возможности мира. Возможности мира — это я.
Я молчу. Ты смотришь мне в глаза.
— Я — маяк. Я — вешка. Для вас, людей, я — стабилизатор.
Во тьму врываются лиловые сполохи.
— Но мы же тебя убили!
— Ты можешь убить большой взрыв? Ты можешь убить новый путь? Ты можешь убить спираль, по которой теперь струится время?
— Тогда мы убили себя?
— Да. Вы это делаете не впервые. Вам снова нужен тот, кто даст вам очередной шанс.
— И это будешь ты?
— Да. Я же сказала — я стабилизатор. И я — возможность. Я возможность для всех вас.
Ведь я — Деметра.
Евгения Празднова
Адаптация
Шаман идет по берегу безымянной реки. Под ногами его чуть слышно поют камни, но за голосом реки этой песни не разобрать — так грозно ревет поток, что кажется, не осталось в мире иных звуков. Ярится река, играет бурунами, красуясь перед белесыми небесами. Спешит туда, где струи двух водопадов встречаются, смешивая талые воды с двух вершин Сестер — и в спешке этой хватает, швыряет, ломает все, что ни попадется на пути. Стволы деревьев и камни разметаны по берегам, точно от взрыва. Человек осторожно перешагивает вывороченные корни, взбирается на влажные валуны, поднимает цветные камни, по узорам прожилок читает ему лишь ведомые знаки.