— Нет, — сказал он. — Это не логично. Это проявление слабости. Они — не дети. А мы — не воспитатели.
Ховер повернул. Жаркий рыжий шарик светила прокатился по стеклу и застрял в верхнем углу. Впереди очертился, приподнимаясь над пейзажем, грязно-серый купол базовой станции. За ним белела осыпь, притворяясь неправильным, искаженным горизонтом.
— Кстати, может, как раз заедем? — предложил Рогов.
— К Панову?
— Да.
— Да пожалуйста, — пожал плечами Храпнев.
Он снова взялся за джойстик. Ховер, стреляя камешками, резко заскользил вправо.
— Дело не в том, нравится мне или не нравится, — сказал Храпнев. — Дело в подмене цели. Смысла. Вы что, думаете здесь вырастить человечество?
— Почему нет?
— Это — не человечество!
Рогов улыбнулся. Лобастый, лысеющий Храпнев напомнил ему земную птицу. Только не вспомнить, какую.
— Все зависит от нас, — сказал он.
Храпнев рассмеялся, закачал головой. Ховер пополз на взгорок. Мелькнула сложенная из камней, явно рукотворная пирамидка. Стекло потемнело, поляризуясь под прямыми солнечными лучами.
— Саня, пойми, — сказал Храпнев, — мы умрем. Пять, десять, пятнадцать лет. Кто-то из нас, может, как Вальковский, тоже решит повеситься. Что от нас останется? Вот. — Он махнул картой памяти у Рогова перед носом. — Только это. А эти твои…
— Что?
— Забудут.
— Не знаю, — сказал Рогов, воинственно шевеля челюстью. — Не уверен.
— Доказательства?
— Вика.
— Вика — отдельный разговор.
— Она ходит на могилу к Вальковскому уже пятый месяц.
— Просто хорошая, как исключение, память.
— Женька любил ее.
— А она? — фыркнул Храпнев. — Она хоть что-то к нему испытывала? Или ты разглядел в ней зачатки человеческих чувств?
— Эй-эй, обрыв, — сказал Рогов.
— Я вижу.
Храпнев дернул джойстиком. Ховер подскочил. Взгорок повернулся склоном, на рыжей шкуре которого, как потертость, забелела натоптанная тропка. Внизу, там, где тропка, закручиваясь, ныряла под каменную арку, полоскал на ветру укрепленный на шесте флажок.
За аркой, почти сливаясь с бедным пейзажем, белел похожий на валун дом. Вокруг дома были разбиты грядки, прерывистой линией тянулась сложенная из камней неряшливая ограда.
Небо вдруг потемнело, протаяло до космической пустоты с редкими пятнышками звезд, распахнулось над ховером, последовал неслышный могучий вздох, плеснуло тусклое зеленоватое свечение, и окружающее пространство вздрогнуло вместе со взгорком, покачнулось, мелкие камешки брызнули по склону.
Храпнев запоздало притормозил.
Минуты две-три они с Роговым, переглядываясь, ждали, потом издалека пришел грохот, и справа на горизонте просела горная гряда. Налетел ветер, какоето время песчинки искрами бомбардировали экраны ховера. Машину, несмотря на работающую турбину, метров на пять оттащило в сторону. Храпнев чертыхнулся, выправил ховер и погнал его вниз.