Люди из ФЭС были реальностью, и Волков внезапно понял, что это просто одни из этапов перехода. Небольшое испытание, закаляющее дух. Он с ним справится, и тогда самолет поднимется в воздух и унесет его навстречу Окончательной Свободе…
Писатель Чугунов (он же психотерапевт Вячеслав Волков) достал из сумки небольшую бамбуковую палочку. Майский, шедший первым по проходу между сиденьями, не знал его в лицо, но сразу выцепил взглядом девочку. Впрочем, Майский-то как раз не сильно беспокоил Волкова. Куда важнее была двигавшаяся следом Рогозина.
Вячеслав приложил трубочку к губам и дунул, метя отравленной стрелкой именно в нее. Но у майора Круглова были хорошо отработанные рефлексы. Он успел оттолкнуть Рогозину и частично закрыть ее собой. Полковник милиции упала на пол, майор следом. Его… парализовало.
Однако оставался еще Майский, умудрившийся вышвырнуть Органиста в проход. Тот успел выстрелить еще раз, но промахнулся — маленькая стрела вонзилась в стену салона, просвистев мимо уха противника.
Майский выхватил ее и бегло осмотрел, отметив, что наконечник смазан какой-то густой жидкостью.
Рогозина, успевшая подняться, метнулась к Вячеславу. Кричащие от ужаса пассажиры наклонялись, закрывая головы руками. Те, что занимали сиденья в задних рядах, рванули в салон эконом-класса.
Рогозина навалилась на Органиста, сбила его с ног, сумела перевернуть на спину и защелкнула наручники на его запястьях.
А Майский подхватил бесчувственную девочку.
— Она под действием яда, — тяжело дыша, сказала Рогозина. — И Круглов тоже отравлен.
Майский передал ей ребенка, подхватил Круглова и усадил, прислонив спиной к креслу.
— Где антидот?
— Он рассчитан на одного человека! — Когда Рогозина доставала шприц, в ее голосе прозвучало отчаяние.
Майский оставил Круглова и рывком усадил Вячеслава.
— Когда подействует яд?
— У вас нет шансов, — с улыбкой сумасшедшего прошептал тот.
— Ты думаешь, у тебя есть шанс? — прорычал Майский. — Ты думаешь, получишь пожизненное, — у нас ведь не казнят, а потом чего-нибудь придумаешь?
— Обязательно. — Органист по-прежнему улыбался. — Я ведь очень хороший психотерапевт и хирург.
— А я очень хорошая медсестра, — улыбнулся ему в ответ Майский. — И сейчас я тебе сделаю укольчик.
И не медля ни секунды, всадил в плечо Вячеславу отравленную стрелу.
Органист издал дикий вопль, а Майский, потеряв к нему всякий интерес, швырнул его на пол и поднялся.
Рогозина смотрела на Круглова. Тот, не в силах пошевелиться или издать хотя бы звук, глазами указал ей на девочку.
Рогозина стиснула зубы и сделала ребенку инъекцию антидота.