– Серьезно? – я смеюсь. – Где он себя за лицо держит?
– Ага, – он тоже смеется. – И глаза так выпучивала. Мама с ума сходила от смеха.
– Скучаешь по ним? – ни с того ни с сего произношу я.
– По родителям? – он берет небольшую паузу, будто что-то вспоминая. – Очень. Я и помню больше. Хотя уже года три не навещал их могилу. Черт, я и по тебе скучаю, хотя ты жива, но мы видимся раз в год.
– Джейсон, я понимаю тебя. Ты меня. Заботы, проблемы, дела, похмелье, в конце концов. Это жизнь, которой мы живем. И обижаться попусту за то, что один из нас не может выделить другому время, не имеет смысла. Мне главное, чтобы ты был в порядке. Конечно, насколько сможешь. А твоя задача – изредка позванивать мне, чтобы узнать, жива ли я еще.
– Все так и есть. И знаешь, я тебя, наверное, раз сто спас от того, чтобы ты в детстве не покончила жизнь самоубийством. Серьезно, ты так и норовила опрокинуть включенный фен в ванну, в которой ты купалась, упасть с пирса, разбить голову. А когда ты подросла и познала веселый мир наркотиков, алкоголя, началось уже совсем другое веселье.
– Не напоминай! – взмолилась я. – Даже не вздумай. Это уже давно забыто и не про меня.
– Да-да. Особенно забыто то, как я тебе волосы держал, пока ты над унитазом демонов вызывала.
– Какой же ты отвратительный. Как хорошо, что я не хочу стать одной из знаменитостей. Иначе мне бы пришлось тебя убить. У тебя столько компромата на меня.
– Ты бы не смогла. Стоило бы мне сказать: Ким, из носа палец вынь, – как ты тут же бросилась бы обниматься.
– Я бы скорее бросилась на тебя с кулаками. Ненавижу эту дразнилку.
– Ладно тебе. Это только между нами, – говорит Джейсон.
– Смотри мне, – говорю я. – Давай, братик, не скучай там. И постарайся не встревать в проблемы. Надеюсь, у тебя все же будет веселое Рождество. Люблю тебя.
– Веселое вряд ли, но насыщенное точно. А ты не кисни там. Подцепи лучше какого-нибудь красавчика и предайся любви. Но не забудь предохраняться и не говори ему свое настоящее имя. И – да, не принимай чеков, бери только наличные.
– Пошел ты, – я прыскаю со смеху. Его подколы всегда приводили меня в чувство. – Веселого Рождества.
– Люблю тебя, дуреха. Веселого Рождества.
Мы вешаем трубки, и я отправляюсь в подсобку, чтобы перекурить. Беру сигареты, накидываю на себя теплую куртку и выхожу на задний двор. С неба крупными хлопьями падает снег, откуда-то издалека звучит музыка, гул толпы, шум проезжающих машин и хруст от чьих-то шагов по снегу. Если бы я была сейчас в парке, то точно упала бы на снег и смотрела в небо. После разговора с братом одиночество, которое скреблось в мою дверь, все-таки распахнуло ее настежь и полностью охватило меня. Но это была не угрюмая предпраздничная депрессия, которая из года в год забиралась в меня, выпуская из своих цепких лап только в январе. Это было что-то легкое, чистое и абсолютно хладнокровное. Словно невидимый щит, оберегавший меня от всей той суеты, что творилась рядом. Мне было хорошо одной. Я была даже рада, что останусь сегодня одна наедине с собой и со своими мыслями.