— Только сначала история болезни. Возможно, здесь тоже понадобятся твои способности.
***
Проводить с собой Риту для разговора с Ксенией Лера вовсе не собиралась. Лучше ей не слышать то, о чем они будут говорить. И Лере даже не пришлось выдумывать причину, по которой она не может взять с собой Риту. Едва только они вышли на улицу, как она почувствовала такое сильное головокружение и тошноту, что пришлось хвататься за стену.
— Лера!
Голос Риты донесся до нее как будто издалека. Пальцы крепко схватили за плечо, помогая удержаться на ногах.
— Все в порядке, — с трудом проговорила она, стараясь выровнять дыхание и удержать гамбургер из Сапсана в желудке. — Просто… голова кружится. И тошнит.
— Ты переволновалась.
Рита подвела ее к лавочке и усадила на нее, сама села рядом.
— Дыши. Спокойнее.
Лера кивнула, чувствуя, как тошнота понемногу проходит, хотя мир вокруг все еще вращался.
На изучение истории болезни Рите понадобилось всего десять минут, но уже тогда Лера чувствовала себя неважно, сидя в кресле перед врачом и демонстрируя ему пустой кабинет, пока Рита копалась в шкафу. Страшно хотелось заорать, затопать ногами от несправедливости происходящего, устроить настоящий ад хотя бы в мыслях, спустить его на всех, кто попадется под руку. Но вместо это приходилось думать о мертвой тишине реанимации. Возможно, ее теперь поэтому так тошнило.
— Ты знаешь, я вдруг подумала, — начала она, разглядывая песок под своими ногами, — что у меня никогда в жизни никто не умирал. То есть в клинике, конечно, люди иногда умирали, но я это не видела. Нам просто говорили: такой-то умер, но меня это никак не касалось. Мне не было до них никакого дела, как и им до меня. Когда мы проводили этот… эксперимент, чтобы Марк мог поговорить с Павликом, я это воспринимала скорее как игру. Я знала, что ты его вернешь, что все будет хорошо. А теперь… — Она всхлипнула и на мгновение задержала дыхание.
Рита подвинулась к ней ближе и обняла за плечи. Лера не удержалась, уткнулась ей в плечо и разрыдалась. Тихо, почти бесшумно. Она давным-давно научилась не плакать, чтобы не проявлять свою слабость, но сейчас не могла удержаться. Может быть, это и есть любовь? И она все-таки не просто благодарна ему?
В любом случае, думать об этом теперь было уже поздно. Лера предала его, обменяла на возможность когда-нибудь завладеть вожделенной бумажкой с адресом своих родителей. Доля ее вины в том, что произошло, тоже есть. И, возможно, довольно большая.
— Не стоит терять надежду, пока он еще жив, — сказала Рита, поглаживая ее по волосам. — Мы обязательно что-нибудь придумаем. Можно ведь рискнуть и перевезти его в Питер. Я поеду вместе с ним и, если что-то случится в дороге, смогу помочь.