Но едва протянула к нему руку, ноздри затрепетали от запаха. Не такого резкого, но очень приятного, теперь он кажется легким флером розовых кустов.
– Ребята… – позвала я, оборачиваясь к зарослям рогоза.
Лодин с Гленной продолжали ругаться.
– Одолжение? – спросил он. – Я хотя бы знаю, что делаю. А из-за тебя мы, похоже, потерялись в одних из самых больших плавней миров!
Я продолжала удаляться в заросли, чувствуя, как запах становится все приятней и мягче. Позвала снова:
– Ребята.
Но Лодин и Гленна сцепились, как настоящие близкие родственники, которые прожили бок о бок не один десяток лет. Даже отойдя так далеко, слышу сопение обоих.
Гленна фыркнула.
– Прям, самых больших. Что, прям самых?
– Не знаю, – бросил черноволосый. – Но посмотри сама, тут сплошные заросли и вода.
Я остановилась, подняв взгляд и застыла, не решаясь моргнуть. Во рту пересохло, колени затряслись, а в глазах защипало. Захотелось рухнуть на колени и возносить молитвы всем богам, каких помню, рыдать и смеяться одновременно.
– Ребята! – только и смогла прокричать я в третий раз.
– Что? – хором отозвались Гленна и Лодин.
Споря и пререкаясь они приблизились и застыли, потом подошли остальные и тоже замерли в благоговейном оцепенении.
Перед нами высотой метров в пять крутится столб, в который может поместиться лошадь. Поверхность исходит всеми цветами радуги, мерцает и искрится, словно праздничная накидка верховного мага, и вовсе не понятно, почему этот столб не видно издалека. Лишь оглянувшись, заметила за зарослями рогоза что-то вроде силового щита, который скрывает столб от внешнего мира.
Внутри столба повис шар. Грани переливаются, как зеркало, отражая и преображая все, что попадает в поле обзора.
– Как красиво, – прошептала я.
Гленна и Лодин забыли друг о друге и таращатся во все глаза.
– Поверить не могу… – проговорил черноволосый восхищенно. – Мы дошли. Мы нашли!
Из-за зарослей показался Клаус, все такой же бледный и потерянный. Когда увидел сияющий столб с радужным шаром внутри, пару минут разглядывал бесстрастно и равнодушно, словно из него вынули сердце. Потом во взгляде все же мелькнуло нечто привычное, похожее на Клауса, который во всем пытается найти суть, то, что отличает его от всех встреченных мною подмирцев. И даже от Яна, который был его братом.
Уголок губ дрогнул, словно дернулся нерв, но мне хотелось верить, что это слабая попытка улыбнуться.
– Это она, – произнес Клаус ровно. – Точка сборки. Зерно мировой оси.
Все так же вглядываясь в радужный шар, он медленно приблизился к столбу и протянул руку. Послышался вскрик, Клаус отдернул ладонь и спрятал подмышкой. Я подбежала и потребовала, чтобы показал руку.