— Теперь припоминаю. А Общество защиты прав фурблов в курсе?
— Мы провели пока неофициальные переговоры — они не против. Годзилла не может считаться фурблом. Ни один фурбл не может быть ростом с небоскреб, а тем более — извергать пламя.
— Съемки все равно будут комбинированными. Вы могли бы обойтись компьютерной анимацией.
— Нет! — покачал головой Смит. — Понимаете, можно создать сколь угодно совершенные картинки, вписать их в реальность, заставить двигаться, но все равно зритель до конца в них не поверит. Живой Годзилла — дело другое. Реальное существо, с естественными для него движениями, полная правда жизни…
— Ясно, ясно…
— Кстати, вы не могли бы раздеться?
— Это зачем еще?!
— Мне нужно вас осмотреть. Что касается морды… простите, лица, я полностью удовлетворен, но ведь вам предстоит показывать все тело. Есть некоторые нюансы…
— Так мне предстоит сниматься голым?
— Ну, разумеется! — всплеснул руками Смит. — Как же иначе? Годзилла не может ходить в джинсах и рубашке. Это просто смешно!
Он тут же осекся.
— Ладно, доставлю вам такое удовольствие, — сказал я, раздеваясь, — но только учтите: температура воздуха должна быть не ниже тридцати градусов. Иначе я замерзну, заболею и, чего доброго, помру. Такова специфика хладнокровных существ. Видите, я все время ношу белье с электрическим подогревом.
— Разумеется, это будет учтено в контракте, — заверил меня Смит. Его явно не смущал мой стриптиз. Он стал осматривать меня под разными углами зрения.
— Наружных половых органов нет, — сказал я, чтобы внести ясность. — Вы это хотели знать?
— Да, в том числе и это. Мы надеемся, что фильм привлечет широкие массы детей и юношества, так что подобные требования вполне естественны.
Его забота о морали была просто трогательной!
— Ну, что, нравлюсь я вам?
— Уверяю вас, мистер Гордон, из вас получится изумительный Годзилла! Соглашайтесь, не пожалеете.
— Мне надо подумать.
— Хорошо. Я оставлю вам проект контракта… А это, — он дал мне кассету, — старые фильмы с Годзиллой. Посмотрите на досуге.
Я сидел в своем любимом кресле перед телевизором и вживался в образ. На экране огромный и неуклюжий Годзилла методично громил Токио. Зрелище было довольно занудное.
За окном послышался шум крыльев, и в дверь позвонили.
На пороге стоял Гарри Хантер. Он был похож на сфинкса.
Точнее говоря, Гарри мог бы сыграть сфинкса (в каком-нибудь фильме из древнегреческой жизни), будь он актером. Но актером Гарри отродясь не был. Он был хозяином местной закусочной на развилке дорог. Его прямой и грубоватый нрав удивительно не вязался с таинственной внешностью.