Вероника
Княжевич злился. Сидя на диване, я наблюдала за тем, как он раздражённо ходил по комнате. В свете свечей его силуэт казался немного пугающим, будто я смотрела спектакль в театре теней. Я понимала, что сердится он вовсе не на меня, но чувствовала себя довольно неловко. В конце концов, в эту командировку он должен был ехать один, а теперь ему приходилось возиться ещё и со мной.
И эта авария…
Воспоминания о случившемся были нечёткими, будто смазанные кадры на плёнке. Я спала и почти не успела понять, что случилось, когда машина врезалась в столб. Всё это я осознала лишь позже. В памяти остались громкий треск, резкий удар, а затем открывшаяся дверца машины. И руки Княжевича, поднимающие меня, уносящие к безопасности, снимающие боль неожиданно нежными и бережными прикосновениями…
Рассмотреть дом пока не представлялось возможным, но я к этому и не стремилась. Сейчас это место, где бы оно ни находилось, казалось уютным убежищем, где можно было свернуться в клубок и спрятаться от окружающего мира хотя бы до утра. Но неприятное подозрение, что авария была не случайной, не давало мне покоя.
— Так почему? — повторила я свой вопрос, на который Дарий мне так и не ответил.
— Вероника, в мире каждый день случается множество аварий, — раздражённо отозвался он. — Такое бывает. Ложись спать. Ты хочешь остаться в этой комнате?
— Да, — пробормотала я, снова ложась на диван, повернулась к стене и уткнулась носом в пахнущую пылью подушку. Не хочет разговаривать — значит, не буду дальше надоедать ему вопросами. Оставим эту тему до лучших времён.
Я слышала, как Дарий, взяв подсвечник, ушёл в другую комнату. Снова стало темно, но мне не было страшно, как будто, снимая головную боль, Княжевич применил какую-то анестезию и для моих эмоций, приглушив их. Я думала, что не засну, но провалилась в сон сразу же, как перестала слышать его шаги.
— Вероника, доброе утро, — проговорил кто-то знакомым голосом и довольно бесцеремонно потряс меня за плечо.
Я открыла глаза и увидела склонившегося надо мной Дария Княжевича. Вид у него оказался бодрый, что едва ли можно было сказать обо мне. Комнату заливал солнечный свет.
— Вставай, — твёрдо произнёс Княжевич, и сразу стало ясно, что поваляться на диване у меня сегодня не получится. — Ванная направо по коридору, кухня налево. Завтрак на столе. Идти придётся пешком, так что надень что-нибудь подходящее.