— Майор Николаев. Слушаю тебя, старлей…
Я коротко передал Николаю Николаевичу странную, на мой взгляд, историю с татуировкой на предплечье убитого бандита. Сделал я это потому, что мне показалось, что майор ФСБ тоже заинтересовался татуировкой на руке эмира Абумуслима Манапова.
— Еще раз перескажи, что тебя в татуировке заинтересовало. И почему твой старший сержант обратил на это внимание? Мало ли на людях татуировок! Да на любой вкус сделают, любой рисунок в салон принеси, тебе на кожу переведут.
— Он видел, товарищ майор, как я фотографирую татуировку Манапова. Арабским языком Тихомиров не владеет. Но сразу определил, что это другая надпись. Зрительная память у старшего сержанта отличная. Первую надпись он визуально запомнил. Но заинтересовало старшего сержанта другое. И Манапов, и этот бандит, согласно документам, оба родом из села Джаба Ахтынского района. Они — земляки, могли друг друга хорошо знать, возможно, представляли какую-то собственную бандитскую силовую структуру, скорее всего, террористического характера. О чем говорит схожая по характеру татуировка.
— Я понял, Геннадий Васильевич. У меня к тебе просьба будет. Сфотографируй и вторую татуировку и пришли майору Абдусалямову. Он мне передаст.
— Я уже попросил Тихомирова сфотографировать, он переправил мне фотографию. Сейчас отправлю ее Камалу Мунасиповичу. Фотографию первой вам не нужно?
— У меня есть. Наш сотрудник сделал снимок в морге.
— Значит, товарищ майор, я правильно понял, что вы тоже татуировкой заинтересовались?
Николай Николаевич недовольно хмыкнул, тем не менее все же ответил мне, хотя я этого и не ждал. Кто я — только исполнитель конкретных приказов, который не обязан знать, чем они мотивированы. Так уж повелось даже среди старших и младших офицеров спецназа. А ФСБ вообще не любит своими данными делиться. Тем не менее Николаев поделился, возможно, разглядев во мне будущего помощника:
— У меня есть подозрение, что именно из-за татуировки и хотели похитить тело убитого эмира Манапова. Я, признаться, слегка владею арабским языком и на татуировку эмира внимание сразу обратил. Понимаешь, старлей, — снизошел он даже до детальных объяснений. — В древней арабской традиции обозначение географических координат давалось в четырех измерениях. Каждое обозначение — это линия. Чаще всего ломаная. В пустынной местности это было связано с расположением оазисов и караванных троп, отсюда и ломаные линии — от одного оазиса до другого. Место пересечения четырех линий — нужная точка. Сейчас даже арабы все упростили, и точку обозначают, как европейцы, пересечением двух прямых линий. Но в древности арабы могли вести линии к точке с любого места, и потому линии оказывались кривыми, ломаными. Эту древнюю систему сейчас используют курды, для криптографии