Все партизанские командиры знали, что Москва наладила со штабом орловцев регулярную живую связь, что на лесной аэродром садятся каждую ночь московские самолеты, привозя какие-то грузы и таинственных гостей из Москвы, — мы догадывались, что нашей малой войной интересуется Большая земля, Москва, и первомайский приказ Народного Комиссара Обороны об усилении партизанской войны в тылу немецких захватчиков приводится в действие.
Не терпелось и нам, эсманцам, поскорей выйти в свои районы, чтобы довести все это до населения.
Находясь в Герасимовке, мы пытались уяснить себе положение на фронтах, приводили в порядок оружие и с нетерпением ожидали Анащенкова.
В лесной глуши ничто не нарушало размеренного хода нашей жизни. Знойные летние дни, похожие один на другой, тянулись медленно и спокойно. Кончив политические занятия, партизаны подолгу отдыхали.
Лежа на цветистой лужайке, защищенной от солнца тенью нарядной березки или даже толпою белоногих молодых березок, партизаны созерцали блуждание легких облаков в лазурном небе, следили за трепетным полетом мотыльков и бабочек, дивясь их неутомимой резвости и яркости.
И до чего же хорош мир!
Но еще прекраснее он поздним вечером, когда лежишь на пахучем сене, наваленном в повозки, или сидишь у распахнутого окна. С затемненных опушек, от реки Неруссы тянет бодрящей прохладой, в темно-бархатном небе загораются подмигивающие звезды и откуда-то издалека доносятся манящие девичьи песни.
Но комары!
Подкравшись, они вонзают свое жало в ваше тело и нещадно пьют вашу кровь, оставляя нестерпимо зудящие волдыри. Не дают уснуть, назойливо поют над ухом и жалят, как крапива… Ни дым от подожженных еловых шишек, ни яркий свет, ни темнота — ничто не спасает от этих ничтожных по размеру, но великих неистребимым своим числом пискливых людоедов. Причиняемые ими муки лишают сна, аппетита, покоя и, в конце концов, сил. Еще большие мучения испытывают от них животные, особенно лошади.
Облепленный комарами конь рвет уздечку или ломает коновязь, ошалело летит в лесную чащу, где вместе с клочьями шерсти сдирает насевших на него комаров, до крови растирает искусанные места о шероховатую кору дерева, пытаясь найти хоть минуту покоя. Человеку — одно спасенье: закутаться с головой в одеяло и не высовываться до того часа, когда духоту ночи сменит утренняя прохлада.
Наши оборонительные бои против этих мучителей продолжались две недели, в течение которых одна за другой возвращались разведгруппы.
Они докладывали, что дошли до самого Севского шляха. Перейти его нельзя. Ракеты… Трассирующие пули… Засады…