Баритон поинтересовался:
– Вы можете его прокомментировать? Кому, как не вам, знать, что произошло на самом деле?
– Хм. Могу, конечно. Кто это говорит? – На меня накатила волна адреналина.
– Не важно. Пока вам это знать не нужно. Сейчас, будьте добры, выходите из дома и садитесь в синий «Мерседес», он уже ждет вас во дворе. Поедете к нам для разговора. Не бойтесь, это по делу. Нам нужны ваши знания, Горич. – Абонент сделал многозначительную паузу. – Не советую игнорировать наше приглашение.
– Ладно, только мне…
Неизвестный повесил трубку. Его стиль был отчетливо официальным, как будто он представлял правительство. Нисколько не сомневаясь в правильности выбора, я стал быстро собираться. Кофе я все-таки выпил и съел два калача. Подождут немного – десять минут ничто по сравнению с годами моего ожидания. Настроение мое поднялось, и не только от кофе. Настал-таки мой час, мои знания в области вампирологии наконец-то стали востребованными тем, кем нужно. Я удовлетворенно хмыкнул и поправил очки. Сейчас, возможно, встречусь с таинственными консультантами скоропостижно скончавшегося Настича.
Выйдя из подъезда, я осмотрелся в нашем уютном дворике: на балконе полная Милена подстригала ветви вьюна большими садовыми ножницами, она махнула мне рукой; проходящие мимо соседи тепло здоровались со мной, отправляясь на работу. Но на их лицах чувствовалось напряжение. Еще бы, янки собираются бомбить наш родной Белград. Во дворике уже почти не было машин, все соседи уехали на работу. Я не сразу разглядел присланную за мной машину. В отдаленном углу двора, рядом с большим буком, в его раскидистой тени стоял синий старенький «Мерседес», оставшийся в Сербии еще со времен Второй мировой войны. Он, как и мой телефон, был раритетом.
Я неуверенно подошел к автомобилю. Атлетически сложенный шофер уже вышел из него и открыл мне заднюю дверцу, как важному человеку. Мне давно не оказывалась такая честь. Я сел в машину и вдохнул запах кожаных сидений. Внутри автомобиль оказался совсем другим, более современным и явно специализированным. Впереди было лишь одно сиденье, для шофера, стекло, очевидно, пуленепробиваемое, отделяло его от заднего сиденья, где я так уютно устроился. Снаружи меня самого, наверное, было видно, а изнутри стекла были тонированными, так что я не видел, куда мы едем и не видел самого шофера, как и не слышал шума двигателя. Я ощутил легкий приступ того, о чем читал как о клаустрофобии.
Автомобиль ехал около часа. За это время я перебирал в уме все свои грехи, за которые мог бы ответить перед людьми, меня пригласившими. И перед Богом, если мне придется вдруг принять смерть, как бедному Настичу.