– Ладно, – Уинтер бросила взгляд на Пирс. – Пойдем наверх или останемся здесь?
– Как хочешь, – ответила Пирс, инстинктивно обхватив Уинтер рукой за талию и прижав к себе, пока мимо проталкивались два парня с пивом в пластиковых стаканах.
– Давай устроимся на лестнице? – предложила Уинтер.
Пирс кивнула. Роуз и Уэйн тем временем уже растворились в толпе.
– Нам лучше поспешить.
Многим зрителям, очевидно, пришла в голову та же мысль. Но Пирс и Уинтер все же удалось занять две свободные ступеньки где-то в середине лестницы. Пирс встала на ступеньку повыше, а Уинтер вклинилась на ступеньку ниже. На лестнице едва оставалось место для прохода людей. Пирс и Уинтер сняли верхнюю одежду и затолкали ее на ступеньки позади себя. Охранники – мужчины и женщины в черных футболках и джинсах, постоянно кричавшие что-то в рации, пробиваясь через толчею – не прогоняли зрителей с лестниц, хотя это и было нарушением техники безопасности. К моменту выхода на сцену группы, которая была на разогреве у Патти Смит, весь театр был забит зрителями, стоявшими сплошной стеной.
Уинтер, которая слегка прижималась спиной к груди своей спутницы, повернула голову к плечу Пирс и спросила:
– Ты в порядке?
– Бесподобно! – ответила Пирс и внезапно ухватилась за бедра Уинтер обеими руками, чтобы не упасть от толчка человека, который поднимался по лестнице позади нее. Восстановив равновесие, Пирс сразу убрала руки. – Прости, – извинилась она.
– Ничего, – сказала Уинтер. Их лица были так близко друг к другу. Когда группа заиграла, Уинтер добавила: – Я очень рада, что ты пришла сегодня.
– Я тоже, – успела прокричать Пирс, пока разговаривать не стало совсем невозможно.
Официанты как-то умудрялись сновать между плотно стоявшими зрителями с подносами, уставленными бутылками пива. Пирс не глядя бросила на поднос десять долларов, схватила две бутылки и передала одну из них Уинтер. В отличие от большинства групп, начинавших концерт, выступавшая сейчас команда была очень даже неплоха, и через сорок пять минут толпа уже была готова к главному действу. К тому моменту, когда на сцене появилась рычавшая и сверкающая глазами Патти Смит, одетая в кожаные штаны и полинявшую футболку с Бобом Диланом, разогретый в том числе и алкоголем зал уже кипел, охваченный возбуждением и бунтарским духом.
Уинтер танцевала и хлопала в ладоши, ее разгоряченное тело прижималось к груди и животу стоявшей позади Пирс. Гремевшая музыка была наполнена первобытной силой, слова песен звучали пророчески – Пирс вся пылала. Когда Патти с визгом прокричала про голод-желание, бедра Уинтер так сильно вжались в ноги Пирс, что по телу Пирс пронеслась волна возбуждения. Она даже не поняла, как обняла Уинтер за талию, а Уинтер схватила ее ладони и притянула к себе еще сильнее. Когда Патти пропела про созданную для любовников ночь, Пирс зарылась лицом в плечо Уинтер и стала вдыхать ее запах, чувствуя губами вспотевшую кожу. С легким стоном Пирс поддалась этим ощущениям, довольствуясь короткой, но столь сладкой передышкой. Но на этот раз Уинтер захотелось большего.