– Слушай, все нормально. Ты не должна ничего мне объяснять.
– Если ты сейчас же не сядешь на стул, я объявлю на весь кафетерий, что провела с тобой лучшую ночь в своей жизни.
– Э-э-э… – Пирс закашлялась и растерялась. Она сделала единственную возможную вещь – подвинула к себе стул и села на него.
Уинтер с горящими глазами наклонилась к ней.
– Ты помнишь, что я говорила тебе сегодня утром? О том, что я чувствую, когда ты прикасаешься ко мне и когда я прикасаюсь к тебе?
Пирс с трудом сглотнула. Голова у нее шла кругом.
– Уинтер…
– Сиди тихо и слушай. Я не могу подобрать других слов, которые звучали бы не как избитые клише, но по-другому не скажешь: я никогда не чувствовала себя настолько настоящей, настолько самой собой, как с тобой сегодня ночью, и это очень много для меня значит.
И для меня. Пирс уже знала об этом, но не имела ни малейшего понятия, что с этим делать. Она покачала головой, не узнавая себя.
– Ты, наверное, думаешь, что я ненормальная, потому что злюсь на то, что уже в прошлом.
– Не совсем, – с улыбкой сказала Уинтер. – Мне кажется, ты очень сексуальна, когда ревнуешь.
– Ха-ха.
Пирс почувствовала, как обруч, который стиснул ей грудь, стал слабеть. Это очень много значит для меня. Пирс много раз доводилось слышать самые разные признания после страстной ночи, но еще ни одна женщина не говорила ей слов, от которых бы ей сделалось так хорошо, как сейчас. – Я собираюсь вернуться в больницу попозже, осмотреть новую пациентку и отвести тебя поужинать…
– Черт, – пробормотала Уинтер, прочитав сообщение, пришедшее ей на пейджер. Она подняла взгляд на Пирс, которая тоже получила сообщение, и, увидев, как та помрачнела, Уинтер сразу все поняла. – Завотделением?
– Да, – подтвердила Пирс и поднялась с места. – Тебе тоже пришло от него сообщение?
Уинтер кивнула.
– Ты же не думаешь…
– Он бы не смог ни о чем узнать, но даже если б и узнал, он не станет вмешиваться, пока это не мешает работе – Пирс улыбнулась и пожалела, что не может взять Уинтер за руку. – Пойдем, нужно выяснить, чего он хочет.
Уинтер поглубже вдохнула, чтобы успокоиться, и кивнула.
– Есть, шеф!
Увидев усмешку на лице Пирс, она добавила:
– И не вздумай к этому привыкнуть.
* * *
В восемь утра в кабинетах в отделении хирургии еще никого не было. Дверь в личный кабинет Эмброуза Рифкина была открыта, место секретарши, которая обычно защищала доступ в святая святых, пока пустовало.
Несмотря на то, что дверь была не закрыта, Пирс постучала.
– Войдите.
Эмброуз Рифкин, одетый в хирургическую форму, сидел за столом, откинувшись в кожаном кресле. На коленях у него лежала какая-то папка. Хотя вид у завотделением был неофициальный, ни Пирс, ни Уинтер не проронили ни слова, пока он не закончил что-то писать на полях какого-то снимка. Наконец, он закрыл папку и бросил ее на стол. После этого Эмброуз Рифкин выпрямился в кресле и перевел взгляд с одной девушки на другую.