— «Еще раз к вопросу о престижирации компроморфных секрефитов», — окончательно сформулировал я и записал на листке календаря, чтобы не забыть.
— А теперь Боровиковой отнести! — восторженно закричала Жанна. — Ведь проглотит!
Мы радостно засмеялись, представляя, что было бы, если б Боровикова напечатала тему в программе. На всю страну анекдот!
— Вот возьму и отнесу, — сказала Жанна.
— Врешь ты, Синекдоха, не отнесешь. Ученый секретарь как-никак. — Я вовсе не хотел подначивать Жанну, просто сказал, что думал.
— Отнесу!
Она вырвала листок из календаря и выбежала.
Можно было броситься вдогонку, остановить, но каждый в глубине души думал, что Жанна нас разыгрывает: побегает по институту, а скажет, что вручила. А в самой глубине души каждый думал, что это действительно хорошая шутка, и никому не хотелось выглядеть скучным трусом.
— Совсем с ума спятила девчонка, — сказала Галя.
Жанна ворвалась с торжествующим криком:
— Отнесла! Она перед глазами вертит, не может разобрать. «Прочитайте», говорит. Я читаю вслух и думаю: только бы со смеху не лопнуть. Она головой покрутила, не понимает ничего, а сказать боится. Наконец спрашивает: «Почему Галина Петровна сама не пришла?» А я ей: «Галину Петровну по месткомовским делам послали». Срочно смывайтесь, Гном! «А Борис Григорьевич, говорю, сказал, что вам нужно срочно». Еще головой покрутила и говорит: «Ну, идите». Что будет!
Мы, пожалуй, немного испугались. Всем известно, что Боровикова к юмору не склонна.
Зазвонил телефон. Мы вздрогнули: начинается.
— Гном, не подходите, вы уже ушли!
Жанна взяла трубку.
— Алло… Да… Хорошо… Николая Ивановича к городскому телефону.
Пронесло пока. Голоса зазвучали увереннее.
Через час примерно выглянул наш и. о. из кабинета:
— Галина Петровна, зайдите ко мне, пожалуйста.
Галя вся покраснела и, неестественно выпрямившись, пошла к и. о. Павлова.
Я нарочно засек время; вышла она через сорок три минуты.
— Ну вот, доигрались. Объяснительную надо писать. Уж он-то нашу область знает достаточно, чтобы понять, где шутка.
— Ну и дурак, раз юмора не понимает, — сказала Жанна.
— Какая вы умная! Я бы на вас посмотрела, если б вам Боровикова позвонила. «Извините, мои дети шутят», — так?
— Значит, она дура.
— Все у вас дуры, одна вы умная! Деточка нашлась, первоклассница.
Это было что-то новое. Обычно Галя первая смеялась над нашим и. о.
— Ну и что ты ему сказала?
— Изворачивалась: что мы шутили между собой, по ошибке оставили бумажку на столе, а Жанна не поняла, подумала, что настоящая тема. Глупо, в общем.
Жанна сидела нахохленная. Я посмотрел на нее и вдруг почувствовал, что мне хочется обнять ее, погладить по голове… поцеловать. Что за наваждение! Это же Жанна, длинная, тощая Жанна, на пять сантиметров выше меня, а я сам не маленький. А походка? Идет — шкафы дребезжат.