Пино поставил саквояж, закрыл дверь, подошел к машине с левой стороны, чтобы видеть дверь дома. Затем открыл заднюю дверь машины и пододвинул саквояж поближе к себе. Взглянул на замочек с отверстием для ключа, посмотрел на четвертый этаж, спрашивая себя, сколько генералу нужно времени, чтобы поесть.
С каждой секундой все меньше и меньше, подумал Пино и попытался открыть саквояж. Он был заперт. Пино посмотрел на окно четвертого этажа, ему показалось, что шторы шевельнулись, будто кто-то отпустил их. Пино захлопнул заднюю дверь. Еще через несколько секунд дверь дома открылась, и появился генерал. Пино обежал машину и открыл заднюю дверь с другой стороны.
Нацистский полномочный представитель рейхсминистра вооружений и военного производства и не посмотрел на него – забрался в машину и, сев рядом с саквояжем, немедленно проверил замочек.
3
Пино закрыл дверь машины за генералом. Сердце его колотилось. Что, если бы он копался в саквояже, когда подошел генерал? При этой мысли сердце его забилось еще сильнее; он сел за руль и посмотрел в зеркало заднего вида. Лейерс снял свою фуражку с высокой тульей. И теперь вытаскивал тонкую серебряную цепочку из-под воротника. На цепочке был ключ.
– Куда мы едем, mon général? – спросил Пино.
– Не разговаривать, пока я к вам не обращаюсь! – резко сказал Лейерс, открывая ключом саквояж. – Ясно, форарбайтер?
– Oui, mon général, – ответил Пино. – Абсолютно ясно.
– Вы умете читать карту?
– Да.
– Хорошо. Тогда езжайте в Комо. Когда выедем за пределы Милана, остановитесь и снимите мои флажки. Положите их в бардачок. А теперь молчите – мне нужно сосредоточиться.
Генерал Лейерс надел очки и начал работать с толстой кипой бумаг у себя на коленях. Вчера у магазина дядюшки и сегодня утром у Долли Штоттлемейер Пино был слишком взволнован и не смог внимательно разглядеть Лейерса. Теперь, в дороге, он поглядывал на него в зеркало заднего вида, изучая генерала.
На взгляд Пино, Лейерсу было лет пятьдесят пять. Мощного – особенно в плечах – телосложения, генерал имел бычью шею, которой было тесно в хрустящем белом воротничке и мундире. Линию его лба, более широкого, чем у большинства людей, очерчивали редеющие, гладко зачесанные назад и отливающие бриолином волосы с проседью. Его густые темные брови, казалось, затеняли глаза, просматривающие доклады; он делал пометки в тексте, а потом откладывал лист в отдельную пачку на заднем сиденье.
Лейерс, казалось, был полностью погружен в работу. За то время, что они ехали по городу, Пино ни разу не видел, чтобы генерал оторвал взгляд от бумаг. Даже когда Пино остановился, чтобы снять генеральские флажки, Лейерс не прекратил своего занятия. У него на коленях лежала синька, которую он изучал, когда Пино сказал: