Лейерс не ответил. Пино взглянул в зеркало, опасаясь за последствия своей вольности, но увидел, что генерал холодно смотрит на него.
– Ваши предки изобрели то, что будет с этими людьми.
– Mon général?
– Древние римляне называли это децимацией, форарбайтер. Это наказание использовалось во всей империи. Проблема с децимацией, однако, состоит в том, что это довольно краткосрочная тактика.
– Я не понимаю.
– Децимация действует психологически, – объяснил Лейерс. – Она призвана подавить угрозу бунта с помощью страха. Но в историческом плане жестокость по отношению к гражданским лицам в качестве возмездия вызывает скорее ненависть, чем покорность.
«Жестокость? – подумал Пино. – Возмездие? Акты насилия, о которых Лейерс предупреждал кардинала?»
Что они сделают с Туллио и другими? Поможет ли, если он скажет генералу, что Туллио – его близкий друг, или нет?
На параллельных улицах он услышал лай громкоговорителей. Человек, говоривший по-итальянски, призывал «всех обеспокоенных жителей» выйти на Пьяццале Лорето.
Две роты чернорубашечников заблокировали развязку. Но грузовики и машину генерала Лейерса они пропустили. Грузовики остановились почти напротив магазина синьора Белтрамини, сдали назад и развернулись, так что задние части кузовов почти уперлись в глухую стену здания.
– Езжайте по развязке, – сказал Лейерс.
Проезжая мимо выносного прилавка и все еще порванной маркизы, Пино ясно вспомнил взрыв. Его потрясло, когда он увидел Карлетто, – тот вышел из магазина, оглядел грузовики, потом посмотрел в его сторону.
Пино нажал на педаль газа, чтобы поскорее скрыться из виду. Через три дома за площадью Лейерс приказал Пино заехать на бензозаправку «Эссо» с большими металлическими фермами над бензоколонками. Из помещения вышел явно нервничающий оператор.
– Скажите ему, чтобы наполнил бак. После этого мы останемся здесь, – сказал Лейерс.
Пино перевел оператору слова Лейерса, оператор посмотрел на генеральские флажки и поспешил внутрь.
Громкоговорители все еще призывали жителей Милана прийти на площадь, и поначалу по тротуарам потянулись лишь несколько любопытствующих, но вскоре со всех направлений на Пьяццале Лорето миланцы хлынули сплошным потоком.
Чернорубашечники установили деревянные барьеры от фруктового прилавка к грузовикам. В результате образовалось большое открытое пространство, вокруг которого стояли горожане.
На глаз, их было около тысячи, может, больше. «Даймлер» и грузовик с Тулио разделяли метров сто пятьдесят, и как раз по середине этого расстояния появилась еще одна немецкая машина, она остановилась у края развязки. С того места, где находился Пино, нельзя было разглядеть, кто сидит в машине. На площадь прибыли еще несколько сотен горожан, и вскоре они перекрыли видимость.