Пино был сражен этим вопросом, он даже подумал, что генерал читает его мысли. Но он тряхнул головой и сказал:
– Non, mon général. Я хочу жить в мире и довольстве, как и все люди.
Пока Пино ехал в управление гестапо, нацистский полномочный представитель рейхсминистра вооружений и военного производства пребывал в задумчивости. У отеля «Реджина» Лейерс, перед тем как выйти, сказал:
– У вас есть три часа.
2
Пино страшился того, что ему предстояло, но все же вышел из «даймлера» и снял нарукавную повязку. Он отправился в новый магазин сумок, но работавшая там девушка сказала, что его отец ушел в магазин Альбанезе.
Пино вошел в магазин кожаных изделий; кроме Микеле, дяди Альберта и тети Греты, внутри никого не было.
Увидев его, дядюшка выскочил из-за прилавка:
– Где ты был, черт возьми? Мы тут переволновались!
– Ночевать ты не пришел, – сказал отец. – Слава богу, ты живой.
Тетушка Грета посмотрела на Пино и спросила:
– Что случилось?
Несколько секунд Пино не мог произнести ни слова. Потом он подавил слезы и сказал:
– Нацисты и чернорубашечники провели показательную децимацию за подрыв немецких солдат. Они отсчитали в тюрьме Сан-Витторе каждого десятого, набрали пятнадцать человек, а потом расстреляли их на Пьяццале Лорето… – Голос его сорвался. – Среди этих пятнадцати оказался Туллио.
Дядя Альберт и отец были сражены этим известием.
– Этого не может быть! Ты, вероятно, видел кого-то другого, – сказала тетя Грета.
Пино со слезами на глазах ответил:
– Это был он. Туллио держался так храбро. Он кричал на тех, кто должен был расстрелять его, называл их трусами… а потом… боже мой… это было ужасно.
Он подошел к отцу и обнял его, а дядя Альберт обнял тетю Грету, которая разрыдалась.
– Я их ненавижу, – сказал она. – Это мои соплеменники, но я их ненавижу.
Когда она успокоилась, дядя Альберт сказал:
– Я должен сообщить его матери.
– Она не сможет получить тело Туллио до захода солнца, – сказал Пино. – Они хотят, чтобы тела оставались там в назидание жителям: вот что происходит, если убивают немецких солдат.
– Свиньи, – сказал его дядя. – Это ничего не изменит. Мы от этого только становимся сильнее.
– Генерал Лейерс сказал то же самое.
К полудню Пино сидел на ступеньках Ла Скала, откуда ему был виден выход из отеля «Реджина» и стоящий рядом «даймлер». Он онемел от горя. Когда он шел по улице мимо статуи великого Леонардо и слушал разговоры людей, которые спешили мимо, ему снова хотелось плакать. Все говорили о жестокости немцев. Многие называли Пьяццале Лорето проклятым местом. Он снова и снова видел произошедшее своим мысленным взором и не мог не согласиться с этим.