Депутаты, настроенные в пользу Ельцина, покинули здание. В это время лидеры только что сложившейся оппозиции пытались связаться с армейскими частями. Как утверждал Ачалов, они заручились поддержкой командования воздушно-десантных войск, однако по неким неясным причинам не стали привлекать ВДВ к участию в противостоянии.
Между тем в ГУВД Москвы проходило совещание ровно противоположного свойства. Если насчет поддержки Верховного Совета десантниками ходили только туманные слухи, то московская милиция с ходу встала на сторону Ельцина. Премьер-министр Виктор Черномырдин обеспечил лояльность первому президенту правительства, в частности, ключевого в момент смуты министерства связи и, что было еще важнее, минобороны. Таким образом, в течение буквально нескольких часов сторонники президента получили абсолютный перевес: контроль над армией, милицией и связью сразу ставил ВС в невыгодное положение. Кроме того, Ельцин тут же получил полную поддержку внешних сил: США выразили одобрение и сочувствие президенту. Так что Борис Николаевич не рисковал предвосхитить судьбу авторитарных лидеров современности вроде Каддафи. Парламентаристы же могли рассчитывать только на поддержку неформальных организаций и, возможно, мятежных толп. Фактически некоторое количество обывателей парламентаристы смогли привлечь на свою сторону, но не столько, чтобы можно было сразу преодолеть сложившийся дисбаланс сил. Что касается оружия, то первоначально сторонникам ВС удалось собрать 260 автоматов, в основном принадлежавших охране Белого дома, и всего 9600 патронов к ним. Здесь парламентаристы оказались даже, пожалуй, в худших условиях по сравнению с тем, если бы оружия вообще не было. Имевшееся мизерное количество стволов не позволяло силой навязывать свою волю противнику (один-два магазина на автомат позволяли разве что угрожать оружием, но никак не сражаться), но было достаточным, чтобы в случае вооруженного сопротивления правительственные войска начали со спокойной совестью стрелять на поражение.
Руцкой рассылал письма напрямую командованию воинских частей — и не получал ответа. Первые дни противостояния прошли вообще на удивление спокойно. Руцкой и Хасбулатов, конечно, не были профессиональными революционерами, но все же трудно объяснить отсутствие энергии в тот самый момент, когда только активные действия могли переломить ситуацию в пользу Верховного Совета. Перевес сил в ситуации гражданской смуты может быть до какой-то степени скомпенсирован лишь избытком активности, но именно его-то со стороны парламентариев не наблюдалось.