Причем, что любопытно: если бы иногда для естественной разрядки мы бы покомиковали, подергались бы, покричали бы, с большим внутренним юмором относясь к этому своему времяпрепровождению, то это было бы вполне естественным процессом, одним из возможных многочисленных аспектов отдыха. Ведь если мы танцуем северные, шотландские танцы, то почему бы нам под настроение не сплясать и южноафриканские? Но когда подобный стиль становится стилем всей жизни и единственным видом использования свободного времени, то дело принимает для нашего здоровья качественно иной оборот. Кстати говоря, битлзы прекрасно знали, как вести себя на сцене: сами они в истерию не впадали. Они вели себя, как хорошие профессиональные актеры, скажем, как тот Отелло, который, изображая страсть и ревность, тем не менее Дездемону в действительности жизни не лишает. Иначе говоря, они с полным самообладанием сохраняли свое здоровье. Но что творилось в зале! Истерика, крики, плачи, вопли, рвание на себе одежды, а эти ребята, боготворимые сейчас, хладнокровно подогревали экстаз: вдруг разбивали на сцене гитару и бросали ее в зал. Разумеется, вокруг нее возникает свалка, вопят задавленные, начинается Драка, а потом слушатели выходят в мир со стереотипом подобной раскованности…
В Америке уже создано общество из миллионов родителей, активно выступающих против разрушительных воздействий рок-культуры. Их молодежь, поставившая перед собой трезвые цели, противостоит року, а мы продолжаем смаковать и внедрять все это, полагая, что рок-культура позволяет и нам быть современными. Да, современными — в стремлении к систематическому разрушению тонких особенностей психики и физио- логии того именно поколения, которому и надлежит взять на себя вот-вот, уже скоро, в XXI в. руководство обществом. И если мы всерьез озабочены программой здоровья, то должны четко осознавать, что она безусловно и неразрывно должна быть связана с программой общечеловеческой культуры как процесса, направленного на расцвет человеческой личности, а не на ее деградацию.
Теперь понятно, почему я сказал о Толе как о везунчике и в таком смысле слова: развитие невротизма и агрессии, стадности, подавляющей индивидуальность, к счастью, в этом плане его миновали. И вот он уже в армии. Армейскую службу он прошел благополучно: возмужал, окреп, стал человеком, понимающим значение и дисциплины, и личной инициативы. Он регулярно занимался физическими упражнениями, бегал кроссы, обтирал торс холодной водой. Армия приучила его к порядку и чувству ответственности гражданина за спокойствие своей отчизны. В нем окрепло общественное самосознание, расхлябанность в быту ушла из-за требовательной заботы старшины. Армия его организовала. Можно было бы говорить и о других плюсах армейской жизни, но приходится отметить и такой удручающий порок, каким наградила его армия, как курение. Без долгих разговоров замечу в этой связи, что из того уже ничтожного фонда здоровья, который сохранился у него после вполне «благополучного» детства, он вычеркнул из запасов оставшейся жизни еще не менее десяти — пятнадцать лет, не говоря уже о почти гарантированных фундаментальных заболеваниях всего организма, вплоть до онкологии. Во всяком случае армия как место массового воздействия, как институт, внедряющий чисто мужские доблести, заложила под него мину замедленного действия, которая рано или поздно разнесет дом его благоденствия.