Мерцание золота (Кожедуб) - страница 81

— Француза тоже с собой возьмете? — вывернулся из-за спины Егор.

— Возьмем, мальчик, — взъерошил ему рукой волосы Чупров. — Американца, француза, немца — всех возьмем.

— А Ирку?

— Ее француз водит за ручку. И отбить ее у него можешь только ты.

— Чему вы ребенка учите! — прижала к себе Егора Алена. — Сынок, на картины художников не хочешь посмотреть?

— Нет! — вырвался из ее объятий Егор. — Мы и так договорились с ней вечером в кафе посидеть.

Я махнул рукой и стал смотреть на облака. Здесь, в Гданьске, они были точно такими, как в Паланге: тяжелыми, цепляющимися за острые коньки домов. Еще чуть-чуть — и обрушатся на головы праздных туристов проливным дождем.

— А мы не туристы, — сказал Чупров. — Мы литераторы.

— Как этот, из Калифорнии? — спросил Егор.

— Ну, не совсем, — пошел на попятную критик. — Как Лев Толстой. Или Достоевский.

— Это скучно, — заявил Егор. — А Берра тоже писатель?

— Он ученый-миллионер, — ухмыльнулся Чупров.

— Круто! — сказал Егор.

— Лиля рукой машет, — поставил я точку в этом диспуте о писателях. — Пора возвращаться в Сопот. На завтра запланирован доклад Хвастова. Конспектировать будешь?

— А как же, — кивнул Егор. — Он сказал, что через пять лет ждет меня в Берлине.

— Через пять лет ты будешь желанным гостем не только в Берлине, но и в Лондоне, Париже и Нью-Йорке.

— Ни за что! — снова попыталась прижать к себе Егора Алена.

Но он был начеку и резво отскочил в сторону.

«Взрослеет ребенок, — подумал я. — И что с ним будет через пять лет, мы даже не догадываемся».

Однажды в издательство заглянул мой однокурсник по Высшим литературным курсам Валерий Косенчук.

— Здорово, — сказал он, оглядывая неказистую обстановку моего кабинета. — Как жизнь?

— Живем, — пожал я плечами.

Я знал, что сын Косенчука владеет какой-то финансовой компанией, и презрительная ухмылка на лице однокурсника была в общем-то объяснима. «Что за нищета! — говорила она. — Босяк на босяке и босяком погоняет. Когда в этой стране воцарятся мир и достаток?»

— Никогда, — сказал я. — Сам-то давно в князья вышел?

— Чего? — не понял Косенчук.

Среди моих однокашников он был, пожалуй, самой загадочной личностью. До того как стать писателем, Валерий ловил рыбу в дальних морях. А в моря уходили лишь отпетые романтики. Мой жизненный опыт, пусть и небогатый, подсказывал, что романтики частенько оказывались законченными проходимцами. Для них существовали только они сами и личная выгода, то бишь нажива. Во время учебы Валерий надолго отлучался в Барнаул, откуда и приехал на курсы. Поговаривали, что его крепко взяла за одно место тамошняя прокуратура. Я с прокурорами никогда близко не знался, поэтому шашни Косенчука с ними меня не интересовали.