Хотя двухдневное пребывание в Мутале ничего не дало, однако в городе Бек уже кое-как ориентировался; по крайней мере, знал названия улиц. Престгатан, Дроттнинггатан, Остермальм, Буренсгатан, и вот он уже на месте. Попросил водителя остановиться у моста, расплатился и вышел из машины. Подошел к перилам моста, облокотился на них и посмотрел вниз на канал с крутыми зелеными берегами, похожими на лестницы. Внезапно он вспомнил, что забыл попросить шофера написать в квитанции, откуда и куда тот его вез. Если вписать самому, могут возникнуть неприятности с бухгалтерией. Лучше всего впечатать на пишущей машинке, это обычно вызывает доверие.
Он все еще размышлял над этим, идя по тропинке на северном берегу канала к расположенному ниже озеру Бурен.
Утром несколько раз шел дождь, воздух был свежим и чистым. Мартин Бек остановился на крутом склоне, сделал глубокий вдох и почувствовал влажный аромат луговых цветов и мокрой травы. Этот запах напомнил ему детство, когда сигаретный дым, вонь выхлопов и аллергическая слизистая еще не лишили его обоняния. О своем детстве он вспомнил как об очень далеком прошлом.
Мартин Бек миновал все пять шлюзов и пошел дальше вдоль пристани. Между волноломом и первой шлюзовой камерой собралось несколько небольших судов, а на озере Бурен плавала пара яхт. Метрах в пятидесяти от конца мола громыхала и пыхтела землечерпалка. Над ней, как дозорные, большими кругами лениво летали несколько чаек. Видно было, как они вытягивают головы то в одну, то в другую сторону, напряженно ожидая, что поднимет со дна ковш. Бдительность и наблюдательные способности чаек были достойны удивления, так же как их терпение и оптимизм. Они напоминают Колльберга и Меландера, подумал Мартин Бек. Дойдя до конца волнолома, он остановился. Так, значит, она лежала здесь. По крайней мере, здесь положили обезображенное тело на клеенку, практически на всеобщее обозрение. Через несколько часов двое санитаров с носилками увезли ее, а еще через некоторое время один пожилой господин, специалист по таким делам, разрезал тело и копался в нем, а потом зашил для приличия; наконец все кончилось в холодильнике морга. Сам Мартин Бек мертвого тела не видел. Что ж, спасибо хотя бы за это.
Он вдруг осознал, что стоит, заложив руки за спину, и покачивается с пятки на носок и обратно. Это была его старая привычка, приобретенная еще в давние времена патрульной службы, ужасная привычка, от которой он никак не мог избавиться. Он стоял и смотрел себе под ноги на серый волнолом, с которого дождь давно смыл меловые линии, нанесенные в первые минуты расследования. Очевидно, он стоял долго, потому что вокруг произошли кое-какие изменения. Появилось и быстро приближалось белое экскурсионное судно. Когда оно проходило мимо землечерпалки, с палубы на нее уставились несколько объективов. Механик, в свою очередь, вышел из рубки и сфотографировал судно. Мартин Бек провожал судно взглядом и заметил несколько отталкивающих подробностей. У суденышка были красивые гладкие линии, но мачту обрезали, а вместо высокой, прямой трубы поставили какую-то странную жестянку, напоминающую шляпу. Внутри судна, где должна была ритмично работать почтенная паровая машина, урчало нечто, по всей вероятности, представляющее из себя обычный дизель. На палубе толпились туристы, почти все пожилые или среднего возраста, и почти у всех на головах были соломенные шляпы с цветными ленточками.