Мартин Бек по-прежнему упрямо смотрел ему в лицо.
– Дьявол, это он сорвал замок и обчистил ту кассу. Он подался вперед и начал говорить торопливо и сбивчиво. Слова лились из него водопадом.
– Он заставил меня пойти с ним. Он это и раньше делал. Он все придумал сам, он и только он. Я не хотел. Я сказал ему об этом. Это подсудное дело, сказал я, не пойду. Но он заставил меня, гнида. А теперь донес, свинья…
– Ну, хорошо, – сказал Мартин Бек. – Роффе донес. Теперь я хочу услышать об этом от тебя.
Спустя час он уже прослушивал запись вместе с Ларссоном и Ольбергом. Это было прекрасное описание кражи со взломом, которую Карл-Оке Эриксон и Роффе Шёберг совершили в одной автомастерской в Гётеборге несколько недель назад.
Когда Ларссон пошел звонить в гётеборгскую полицию, Ольберг сказал:
– По крайней мере, какое-то время будем знать, где он находится. – Он молча барабанил пальцами по столу. – Итак, остается допросить всего лишь пятьдесят человек, – сказал он. – Конечно, если придерживаться версии, что преступника нужно искать среди пассажиров.
– Некоторых можно сразу исключить. Над этим сейчас работают Колльберг с Меландером. Они буквально завалены материалами. Меландер объявляет себя сторонником метода исключения и подозревает всех, включая маленьких детей и древних старушек.
Мартин Бек замолчал и посмотрел на Ольберга, который сидел перед ним понурив голову и изучал собственные ногти. Он выглядел таким же удрученным, каким был Мартин Бек, когда понял, что допрос Эриксона ничего не даст.
– Ты разочарован? – спросил он.
– Честно говоря, да. Я уже было подумал, что мы в конце пути, а оказалось, что до финиша по-прежнему далеко.
– На один шажок вперед мы все же продвинулись. Благодаря Кафке.
Зазвонил телефон, Ольберг взял трубку. Он долго прижимал ее к уху и ничего не говорил. Потом вдруг закричал:
– Ja, ja, ich bin hier. Ahlberg hier.[9] Амстердам, – сказал он Мартину Беку; тот деликатно вышел и тихонько прикрыл за собой дверь.
Он мыл руки и приговаривал: „An, auf, ausser, hinter, in, neben, uber, unter, vor, zwischen”.[10] Это вызывало у него воспоминания о сладковатом воздухе в классе много лет назад, о круглом столе с зеленой скатертью и старой учительнице с потрепанной немецкой грамматикой в пухлых руках. Когда он вернулся, Ольберг как раз закончил разговор.
– Неприятное дело, – объявил он. – Шёберга нет на судне. Он нанялся в Гётеборге, но на судно не явился. Сообщим в Гётеборг, пусть они им займутся.
В поезде Мартин Бек уснул. Проснулся он только тогда, когда поезд остановился на Главном вокзале, но окончательно пришел в себя дома в Багармуссене, улегшись в постель.