— Плохо же вы относитесь к человечеству, — усмехнулся Никита. — Я с вами совершенно не согласен!
Снизу, из парадного, донеслось отчаянное треньканье звонка. Никита не договорил и вопросительно посмотрел на Бушмакина. Тот, в свою очередь, — на Колычева.
Колычев достал из кармашка жилета огромные золотые часы и щелкнул крышкой:
— Да уже десятый час, господа! — удивленно сказал он. — Это, вероятно, пришли лояльные новому правительству чиновники нашей канцелярии. Я вам потом расскажу о каждом. Поласковее с ними, господа, они очень и очень нам пригодятся!
— Коля, впусти, — приказал Бушмакин.
Коля убежал. Через минуту он снова появился — несколько растерянный и притихший. Следом за ним в кабинет ввалилось человек десять мужчин в форменной одежде департамента государственной полиции. Они столпились на пороге и молча уставились на Бушмакина и ребят.
— Это новое начальство, господа, — объяснил Колычев. — Мы разбираем действующие картотеки. Я полагаю, вы присоединитесь к нам?
Худой, высокий чиновник с университетским значком на груди переглянулся с остальными.
— Мы хотели бы знать, от какой партии новое начальство? — спросил он.
— Какая разница, господа! — сказал Колычев. — Они хотят бороться с уголовниками, — это главное, я полагаю.
— Мы от партии большевиков, — жестко сказал Бушмакин. — Устраивает?
— Как нельзя больше! — улыбнулся худой и повернулся к остальным: — Поможем большевикам, господа? — Он засучил рукава форменного сюртука и, словно дирижер в оркестре, взмахнул руками.
— Берегись! — крикнул Колычев, но было уже поздно. Вся орава бросилась к ящикам с карточками.
— Стой, стрелять будем! — закричал Бушмакин, выхватывая наган.
В ту же секунду худой профессионально ударил его по запястью ребрами ладоней, и наган с глухим стуком упал на пол.
Остальные бушмакинцы даже не успели обнажить оружие. Васю сбили с ног ударом стула по голове. Никиту кто-то ткнул лицом в шкаф, и он, закатив глаза, опустился на пол. Маруська забилась в угол и истошно визжала, а Коля, раскидав нападавших один раз и второй, на третий не сумел увернуться от приема — рука попала в «замок», и Коля врезался в старинную голландскую печь. Бушмакин попытался было дотянуться до своего нагана, но худой изо всех сил наступил ему на руку, и Бушмакин потерял сознание от боли. А потом началось столпотворение… Зазвенели стекла — озверевшие «служители правопорядка» выбрасывали ящики с карточками прямо на улицу. Кто-то поджег ворох бумаг, кабинет заполнили клубы черного дыма.
Колычев, взобравшись на свою лестницу и накрыв голову папкой, испуганно наблюдал за побоищем.