Маша села, попыталась улыбнуться:
— На Тверской, пожалуйста.
— А ну, залетные! — лихач огрел серых в яблоках лошадей.
Коляска покатилась, и тут же на подножку прыгнул какой-то мужчина. Сел рядом с Машей:
— Подвинься.
— Кто вы такой, что вам надо?! — Маша разыграла изумление, но внезапно осевший голос выдал ее. Незнакомец усмехнулся:
— Не понимаешь? А чего же тогда сипишь, ровно с перепою? Ты Жичигина бикса?
Лихач молча дергал вожжами и не оглядывался. Коляска летела по улицам ночной Москвы.
— Куда мы едем? — спросила Маша.
— На кудыкину гору… — попутчик покривил уголком рта. — Золотишко где, знаешь?
Маша не удостоила его ответом. Она правильно рассудила про себя, что пока нужно, как ей разъяснили в уголовном розыске, держать стойку, а сдаться, выдать клад — только после того, как возникнет достаточно серьезная угроза.
Лихач свернул в переулок и стал.
— Выходи, — попутчик спрыгнул и протянул руку.
Маша медлила, и тогда бандит ловко выдернул ее из коляски. Она попыталась крикнуть, вырваться, но он завернул ей руки за спину, замотал голову какой-то тряпкой и поволок. Маша начала толкать его, но ее больно ударили под ребра, и она бессильно обвисла у бандита на руках. Очнулась она в маленькой комнатке с низким потолком. Тускло светила грязная лампочка. Напротив сидел Кутьков и нехорошо улыбался.
— Ну, мамзель, расцвела, — протянул он. — Видишь, гора с горой, как говорится, не сходится… А ты, я слыхал, за лягавого замуж вышла? Ну-ну, не дергайся, я женского взгляда не боюсь. Не сверли меня глазками-то, а то, не ровен час, и я возбудиться могу, а тогда, — он махнул рукой, — муженьку твоему рожки да ножки останутся… Говори, где жичигинский клад?
— Не понимаю, — сказала Маша.
— Объясни ей, — равнодушно обратился Кутьков к одному из сообщников.
Бандит снова ударил ее под ребра. Обожгла резкая боль, в глазах поплыло. «Они забьют меня насмерть, — лениво, сквозь туман подумала Маша. — И наши никогда не узнают, как это случилось». Она впервые мысленно назвала муровцев — «наши» и даже улыбнулась — настолько неожиданным было это слово: Кутьков, заметив улыбку, зло крикнул:
— Да она, стервь, смеется! Вот что, паскуда: мы сейчас знаешь чего с тобой сотворим? Все по очереди… Или тебе все равно?
— Я покажу… где тайник, — с трудом сказала Маша.
— То-то… — Кутьков вздохнул с облегчением. — Умница! — он залпом выпил стакан водки, утер рот: — Где?
— Калужская, двадцать шесть, квартира восемь. Николай Иванович Кузьмин… Это давний знакомый моего отца, но он беден, и поэтому мне пришлось жить у Жичигина…