Молодые люди кинулись поднимать случайно оброненный или брошенный намеренно цветок.
Дон Фернандо был ближе к окошку и взял его.
Дон Рамиро протянул руку и сказал своему другу:
— Благодарю, любезный Фернандо! Отдайте-ка мне цветок.
— Почему же? — спросил Фернандо.
— Да ведь его бросили мне.
— Кто вам сказал?
— Никто, но кто скажет иное?
— Тот, кто не побоится прямо сказать вам об этом.
— Кто же?
— Да я.
Дон Рамиро с изумлением взглянул на дона Фернандо и только сейчас заметил, как он бледен, как судорожно сжаты его губы.
— Вы? — переспросил он, отступая на шаг. — Почему же вы?
— Потому что ту, кого вы любите, люблю я.
— Как, вы любите донью Флор? — воскликнул дон Рамиро.
— Да, люблю, — повторил дон Фернандо.
— Где вы ее видели прежде и давно ли узнали? — спросил, тоже побледнев, дон Рамиро.
— Вас это не касается!
— Но ведь я люблю ее уже больше двух лет!
— А я, быть может, люблю ее только два дня, но за это время достиг большего, чем вы за два года!
— Докажите это, дон Фернандо, или я во всеуслышание заявлю, что вы хвастун и пятнаете имя молодой девушки.
— Вы говорили, что скакали от Малаги до Гранады впереди нее, не правда ли?
— Да, говорил.
— Вы проехали мимо харчевни "У мавританского короля"?
— Даже останавливался в ней.
— Там вы заказали обед для дона Иньиго и его дочери, воскурили благовония и оставили букет.
— Да.
— В букете был цветок анемона.
— Ну а дальше?
— Цветок она подарила мне.
— Подарила? Своей рукой?
— Да, подарила. И вот он здесь, на моем сердце, он уже увял, как увянет и этот…
— Вы сами взяли цветок из букета без ее ведома или подняли на дороге — вероятно, она уронила его нечаянно, признайтесь же в этом, и я вас прощу.
— Прощение я принимаю только от Бога и от короля, — гордо ответил дон Фернандо, — и повторяю: цветок она мне подарила.
— Лжете, дон Фернандо, вы украли первый цветок, как украли и второй.
Дон Фернандо с яростным возгласом выхватил шпагу, швырнув к ногам дона Рамиро анемоны — увядший и свежий.
— Что ж, все равно — подаренные или украденные, вот они оба на земле. Тот, кто через пять минут останется жив, поднимет оба.
— Отлично! — крикнул дон Рамиро, отступив на шаг и в свою очередь выхватив шпагу. — Такой уговор мне по душе.
Затем он обратился к дворянам, прогуливавшимся по площади: обнаженные шпаги, блеск лезвий привлекли их любопытство.
— Послушайте, сеньоры! Подойдите ближе, нельзя сражаться без свидетелей. Если дон Фернандо убьет меня, пусть все знают, что он убил меня в поединке, а не так, как, по слухам, убил дона Альваро.