Кавалькада тем временем продолжила свой путь к замку. Подъехав к воротам, Отон заметил прибитый над ними гербовый щит рода Клеве: на лазоревом поле резной серебряный лебедь в изумрудных морских волнах. Отон помнил, что лебедь этот был связан с древним преданием клевского дома, не раз слышанным им в детстве. Над воротами нависал тяжелый массивный балкон, именовавшийся балконом принцессы Беатрисы, а между ним и воротами красовалась скульптура начала тринадцатого века, изображавшая спящего рыцаря в лодке, влекомой лебедем. Та же геральдическая фигура в разных вариациях была изящно вплетена в орнаменты, украшавшие замковые постройки более позднего времени.
Праздник в замке продолжался до самой ночи. Как победитель состязания Отон оказался в центре всеобщего внимания. И пока князь пировал с гостями за роскошным праздничным столом, новые товарищи по оружию чествовали Отона, усадив его во главе стола. Один лишь Мильдар отказался принять участие в дружеской вечеринке.
На следующее утро Отону принесли полный костюм лучника с гербом князя. Юноша долго смотрел на эту ливрею: ливрея челядинца — она и есть ливрея, пусть даже это будет воинское снаряжение. Но при мысли о Елене он приободрился, снял купленный в Кёльне полукафтан, облачился в одежду, которую ему отныне полагалось носить.
В тот же день началась его служба в отряде, охранявшем башни и галереи замка. Юноша возблагодарил Небеса за счастливый случай — доставшийся ему пост находился на террасе, расположенной напротив окон замка; они были распахнуты навстречу лучам проглянувшего из-за туч солнца, и новоявленный страж надеялся увидеть Елену. Он не обманулся в своих ожиданиях: Елена и в самом деле появилась в окне вместе с отцом и графом фон Равенштейном. Они остановились поглядеть на молодого лучника, и Отону даже показалось, что знатные господа были заняты его скромной особой. И правда, они говорили о нем. Князь Адольф Киевский обратил внимание графа фон Равенштейна на отличный вид своего нового слуги, а граф фон Равенштейн указал князю Адольфу Киевскому, что у этого нового слуги, в нарушение всех Божьих и человеческих законов, волосы той длины, какая дозволялась лишь знатным господам. Людям же незнатным полагалось коротко стричься. Елена пыталась было замолвить слово — уж очень ей хотелось уберечь от ножниц роскошные золотые кудри понравившегося ей лучника, но князь, поразившись справедливости замечания, которое исходило к тому же от будущего зятя, ревностно следившего за соблюдением дворянских привилегий, отвечал дочери, что если позволить Отону такое отступление от традиций, то остальные лучники вправе будут возроптать.